Странный каприз

— Раньше и я так думала, — задумчиво ответила Присцилла, — но теперь вижу, что ошибалась.

Крейг бросил на нее убийственный взгляд и, с отчаянием дернув завязки, распустил узел.

— Дальше вы справитесь без меня, — произнес он, утирая пот со лба.

— Но я хочу, чтобы это сделали вы. Нижние юбки тоже держатся на завязках, причем в таких местах, что мне самой не дотянуться. Знаете, в те времена галантные кавалеры считали высшей честью раздевать своих дам.

— Я не мастер по части раздевания женщин! — взорвался Крейг. — Почему вы не поехали к своей подруге? Она справилась бы с этим куда лучше меня.

— Ну пожалуйста! Это займет минуту, не больше!

— И не просите.

— Ну почему, интересно, на вас в самые неожиданные моменты накатывает упрямство? — пожала плечами Присцилла и, нащупав следующую пару завязок, без труда расправилась с ней. — Дайте мне руку, — попросила она, — я выйду из платья.

Крейг неохотно протянул руку. Присцилла оперлась на него всем телом, прижавшись полуобнаженной грудью к его руке, и, кажется, стояла так, не двигаясь, очень долго.

— Не могу, — произнесла она наконец. — Придется снимать через голову. Господи, я ведь его просто не подниму!

— Я ухожу, — заявил Крейг.

Присцилла погрозила ему пальцем.

— Как не стыдно трусить! Что вы, никогда полуодетых женщин не видели? Неужели вы меня боитесь?

— Что за чушь!

— Правда? Прекрасно. Тогда помогите мне выбраться из этого чертова платья, пока я не проделала в нем дыру этими идиотскими остроносыми туфлями!

— Может быть, лучше сначала снять туфли?

Приподняв юбки, Присцилла с грустью окинула взором свои сверкающие туфельки, а затем, как современная Золушка, подняла изящную ногу.

— Хорошо, — сказала она со вздохом и, сбросив туфли, отшвырнула их ногой под кровать. — А теперь вы избавите меня от юбок? Честное слово, Крейг, это не так легко, как кажется.

Крейг попытался приподнять платье — и скептицизм на его лице сменился искренним удивлением. Пышное платье весило, кажется, килограммов пятнадцать: чтобы приподнять его, не касаясь при этом обнаженного тела Присциллы, Крейгу понадобились немалая сила и ловкость. Наконец он стащил платье с Присциллы через голову и хотел положить его на кровать.

— Нет, нет, не сюда, — запротестовала Присцилла. — На вешалку, пожалуйста. Самой мне едва ли хватит сил, и я не хочу, чтобы хозяин морщился и выговаривал мне за измятые кружева.

Присцилла, стоящая в одном лифчике и кринолине из китового уса, возможно, выглядела смешно, но лицо Крейга оставалось бесстрастным, как всегда. Саму же ее наполняла пьянящая радость. Крейг не хотел подниматься наверх; может быть, после сегодняшнего вечера он вообще оставил мысль о связи с ней. Однако пока он подчинялся ее плану. Что будет дальше, Присцилла не знала, но ожидание наполняло ее сладким волнением.

Перед ней стоял отнюдь не обычный мужчина. Присцилла чувствовала, как растет его желание; однако он остается спокоен, великолепно владея собой. Часто ли встречаются на свете мужчины с подобной выдержкой? До сих пор Присцилле не встречался ни один. И уже то, что рядом с ней в спальне такой необыкновенный человек, заставляло Присциллу трепетать от ответного желания.

Присцилла давно смирилась с тем, что ей не дано наслаждаться страстью без всяких запретов и ограничений. Ее сексуальное влечение, скованное и подавленное, дремало где-то в глубине ее существа. Присцилла огорчалась, считая себя холодной, чуть ли не фригидной, и утешалась лишь эротическими фантазиями, в которых бесстыдно соблазняла мужчин. Может быть, ее вызывающие наряды тоже были связаны с этим комплексом — она желала привлекать взоры мужчин хотя бы таким эксцентричным способом.

«Крейг, должно быть, считает, что я безжалостно над ним издеваюсь, — думала Присцилла. — Как его разубедить?» Но в ней росло восхищение этим странным человеком. Любой мужчина, думала она, после церемонии раздевания даже не усомнился бы, что дама хочет завести с ним интрижку. Но не таков был Крейг. Как ни в чем не бывало он закончил свое дело и теперь готов был уйти — уйти, словно ничего не случилось.

Присцилла сняла ожерелье и уложила его в коробочку на столике, затем губкой аккуратно сняла мушки.

— Дальше вы справитесь сами, — произнес Крейг.

В зеркале Присцилла видела его лицо: губы плотно сжаты, потемневшие глаза непроницаемы.

— Жуткое сооружение, правда? — заметила она, указывая на кринолин, его слов она словно и не слышала. — Допивайте свой коньяк.

В бокале Крейга оставалось не так уж много, и Присцилла с трудом удержалась от искушения подлить еще. Крейг взял бокал; на мгновение пальцы их соприкоснулись.

— Он похож на крылья, которые не оттуда растут.

Присцилла пригляделась к своему отражению.

— Да, пожалуй. Не понимаю, зачем женщины носили на себе, словно улитки, целые дома? Ведь к даме эпохи короля Георга ближе чем на два фута не подойдешь!

— Может быть, они прятались в этих платьях, как в раковинах, — тихо ответил Крейг. Взгляды их в зеркале встретились. — Может быть, эти дамы охраняли свое тело, словно святыню…