Странный каприз

— Мне тоже кажется, что это слишком смело… — протянула Мэри Бет.

Перси, забыв и о Присцилле, и о Крейге, крепко обнял возлюбленную.

— Вот увидишь, тебе ванны понравятся!

За неделю до открытия Присцилла решила устроить в гостинице вечер с коктейлем. В списке приглашенных значились постоянные клиенты «Антиквария», владельцы туристических бюро, соседи по Эссексу и различные бостонские знаменитости, с которыми Присцилла свела знакомство за два года. Большинство этих людей были для нее только случайными знакомыми, но Присцилла, не колеблясь, приглашала всех, кого могла вспомнить. После сезона праздников наступило затишье, и она понимала, что сейчас снедаемые скукой великосветские обыватели готовы пойти куда угодно. Ванны были почти готовы: пользоваться ими еще нельзя, но любоваться уже можно. И отлично: пусть гости не теряют энтузиазма.

За прошедшие несколько недель Присцилла разместила рекламу в нескольких журналах и уже получила несколько запросов — хотя и не так много, как надеялась. Цены ее были, как и сам отель, недешевы, но Присцилла собиралась доказать, что они стоят того. На вечер она пригласила повара и попросила Перси исполнить обязанности бармена.

Крейг в списке приглашенных не значился.

За два дня до приема Присцилла позвонила Крейгу.

— Здравствуй, Крейг, это Присцилла. Как твой дом?

— Покупатели в восторге от дома, но их смущает цена. Впрочем, думаю, за этим дело не станет.

— Отлично. — Присцилла тщетно старалась услышать в его голосе хоть нотку тепла. — Крейг, в пятницу вечером я устраиваю что-то вроде дня открытых дверей. Прием с коктейлем для потенциальных клиентов. Я подумала, может быть, тебе стоит появиться там и прорекламировать свой дом?

— В пятницу вечером у меня будет Майкл.

— Возьми его с собой, пусть переночует в гостинице. Мы откроемся только на следующей неделе.

— Извини, Присцилла, мне эта идея не нравится. Я не хочу попусту терять времени, которое мог бы провести с сыном.

— Я думаю, Майкл скучать не будет. У меня будет много народа, разная вкусная еда — детям все это обычно нравится. И ты сможешь остаться. По-моему, вам стоит немного развлечься.

— Хорошо, я спрошу Майкла, но не слишком рассчитывай на нас.

— Хорошо. — Присцилла прикусила губу, чтобы не начать бессмысленные уговоры и оправдания. — Гости приглашены на семь. Приезжайте, если сможете. Пока, Крейг.

— Присцилла!

— Да?

— Знаешь, Моника выходит замуж за Джима Монро. Того парня, что мы с тобой видели на концерте.

— Вот как! Ну что ж, он, кажется, человек симпатичный. И Майклу нравится, верно?

Наступила томительная пауза.

— Да. Знаешь, мне стыдно об этом говорить, но я ревную Майкла к нему.

— Чего же тут стыдного? Это понятно. Но, думаю, для Майкла будет лучше, если они с отчимом станут друзьями.

— Знаю. — На этот раз он молчал еще дольше. — Присцилла, он живет в Нью-Хейвене.

В голосе его Присцилла услышала настоящую боль — и вдруг слезы сжали ей горло.

— И Моника хочет переехать к нему?

— Да. Он работает и не может часто приезжать в Бостон. Моника сама жалеет, что так получилось, но она твердо намерена выйти за него замуж. А Майкл совсем не знает, что делать. Ему придется оставить дом, в котором он прожил всю жизнь, школу, друзей — и меня.

— Бедняжка! Какой ужас, Крейг! Не знаю, что тебе сказать. Может быть… Нет, нет. — Присцилла чуть было не позвала его к себе, но вовремя вспомнила, что он на нее обижен. Удивительно, почему он вообще с ней разговаривает. — Может быть, он будет приезжать к тебе на все лето? Я знаю семьи, где все так и происходит. Это лучше, чем свидания по выходным: не успели поздороваться, а уже пора прощаться. Нет, конечно, Майкл должен ездить к тебе и по выходным, но не каждый раз: понимаешь, ему ведь надо освоиться на новом месте…

— Перестань, Присцилла! Я все понимаю! Черт побери, как я устал быть понимающим и рассудительным! Что за напасть! Стараешься, из кожи вон лезешь, чтобы как-то наладить жизнь; только показалось, что все в порядке, вдруг — раз! — и все вверх дном!

Он еще долго изливал свою боль и досаду. Присцилла слушала, соглашалась, бормотала какие-то слова утешения, пыталась помочь ему удержаться за обломки рухнувшего привычного жизненного уклада. Как хотела бы она быть с ним рядом, обнять его, дать излить все наболевшее горе! Присцилла понимала, что так потрясло Крейга: страшнее разлуки с сыном для него было сознание, что он не властен над слепой силой обстоятельств. Присцилла сама не раз испытывала это чувство.

Ее «обман», как казалось Присцилле, укладывался в общую картину; однако об этом Крейг не упомянул ни словом. Может быть, уже забыл, подумалось Присцилле. В конце концов, кто она такая для него? Случайная знакомая, не больше.

Наконец, излив душу, Крейг тяжело вздохнул и сказал: