Странный мальчик

Странный мальчик

— Стой, лягушка! — вдруг крикнул Коля, подняв палку.

Мы были уже подле "ключа"; раздался свист в воздухе, и палка камнем упала на землю.

— Чёрт! — выругался Коля, — промах.

Стёпа бросился к "ключу" и с ожесточением стал умываться. Теперь вместо чёрного он стал сизым, и в этой сизой рамке весело блестели и смеялись серые глаза.

— Промах, так промах, — раздался его голос, — айда наверх, там не промахнёмся ужо.

Он отбежал от ключа, зорко поискал глазами лягушку в траве и вдруг свистнул, прыгнул, встал, завертелся на каблуке и поскакал дальше. Мы бросились за ним. Пред глазами моими мелькнули задние лапки лягушки, ладонями вверх.

— Ну, ничего, — с мелькнувшим состраданием в душе произнёс я, — ну, пусть.

Эти слова я ещё машинально шептал, когда мы уже были на второй площадке. Здесь мы сделали привал и решили раньше переговорить с таинственным существом, сидевшим на скале, прежде чем приступить к задуманному. Теперь неизвестный вырисовывался отчётливо, хотя черт лица его нельзя было разглядеть. Но Коля не ошибся… Это, действительно, был мальчик, лет 14, а может быть и постарше.

— Как же быть? — спросил я.

— Сейчас увидишь, — отозвался Стёпа.

Он поднял камень и, хотя знал, что до скалы ему никогда не докинуть, всё-таки бросил его, вероятно, чтобы настращать. Потом выставил ногу вперёд, задрал голову и прокричал:

— Эй, ты, леший, отвечай откуда взялся и кто ты такой!?

Привидение посмотрело вниз и видимо не поняло, чего от него хотят, ибо опять равнодушно подняло голову и стало смотреть на море.

Стёпа ещё раз бросил камень, бросил и Коля, за ним я, и все мы загорланили:

— Эй, ты, чёрт! ты как смел на нашу скалу взлезть?.. Сходи живей!

А Коля докончил:

— Не сойдёшь добром, мы стащим тебя и так отколотим, что год будешь помнить.

Мальчик нагнул голову, с удивлением посмотрел на нас и спросил:

— Это вы мне говорите?

Голос его был такой тихий, что едва доходил к нам.

— А то кому же? — рассердился Стёпа, — другой собаки, кроме тебя нет здесь; стало быть — тебе. Ну, слезай; нечего там сидеть.

— Я могу сойти, если вам этого хочется, — донёсся к нам голос. — Что вам нужно от меня?

— Так я тебе и отвечу, — проворчал Стёпа и опять крикнул. — Слезай! Сказано сходи, стало быть нечего расспрашивать. Ну, живее… Бросить разве в него ещё раз камнем? — обратился он к нам.

— Мне нравится ваш крик, — произнёс как бы с удивлением незнакомец на скале. — Я иногда люблю слушать, как кричат. Крикните ещё раз и я, пожалуй, сойду.

Всё это было произнесено каким-то мечтательным тоном, который прогонял из сердца гнев. Только Стёпа не унимался и голос товарища с особенной силой звенел, когда с уст его срывалась ругань.

— Ну, вот и хорошо; и отлично, — одобрило привидение крик Стёпы. — Теперь подождите, я сейчас буду подле вас.

Одну минуту у меня была мысль, что он слетит к нам. Я затаил дыхание. Но вот он скрылся на мгновение — и сейчас же показался под скалой. Потом легко и плавно сбежал вниз.

— Вот я и спустился, — произнёс незнакомец, — правда, скоро?

Мы были ошеломлены. Даже Стёпа на миг унялся. Перед нами стоял оборванный, босой мальчик, поразительно худой, но чистенький, с удивительно нежным лицом, заострённым книзу. У него были большие чёрные глаза с длинными ресницами. Губы были бескровны, а цвет всего лица напоминал свежий воск. Всего же удивительнее в нём был его голос. Он был и звучный, и тихий, и приятный, как будто тоскующий, проникал в сердце и радовал, и мучил его. Хорошо было слушать его, но сейчас же жалко чего-то становилось и не радовал светлый день, солнце; что-то прошлое, ушедшее, просилось в душу и как будто это по нем была жалость.

— Ну, говори, — властно произнёс Стёпа, наконец, — ты кто такой?

Мы с Колей бросились в траву и только Стёпа продолжал стоять в угрожающей позе и волосы на голове у него ощетинились, как у ежа.

— Я сын царя, — произнёс мальчик.

Коля живо повернулся, чтобы хорошенько рассмотреть незнакомца. У меня чуть сердце не разорвалось от волнения, и я одобрительно улыбнулся ему. Стёпа насмешливо засвистал, и свист этот, как длинная чёрная нитка, соскользнул с его губ, тихо скатился с площадки и пропал под горой. Стало тихо. Как будто потемнело. Вспорхнула стрекоза, задрожала крыльями и пала подле нас. Две бабочки, догоняя друг друга, закружились над головой таинственного мальчика и, вдруг, круто повернув полёт, скрылись на третьей площадке.

— Врёшь, — наконец произнёс Стёпа. — Разве у царя такие сыновья бывают? Я и то лучше тебя одет. На тебе и башмаков даже нет…

— Это ничего не значит, — возразил настойчиво мальчик. — Хотя я знаю, что вы поверить мне не можете и что я ничем не могу доказать этого, я всё-таки утверждаю, что я сын царя.

Здесь даже Коля не выдержал и засмеялся. Только я один верил таинственному мальчику и с участием слушал его.

— Вы нам басен не рассказывайте, — произнёс Коля своим тоном, не терпящим противоречия, однако уже вежливо. — Мы знаем, что такое царь, и каким должен быть его сын. Вы же похожи на самого бедного мальчика, которого я когда-либо встречал. Наверное вы — нищий.