Странный мир

Славке ясно, что возникшая между ними с Рипой привязанность это не только ночные утехи. Они одинаково мыслят и чувствуют. И сейчас он ощущает её страх.

— Думаешь, она будет ревновать, если мы продолжим хоть изредка встречаться?

— Со страшной силой. Причём учти, рожать она станет только от тебя. И никаких фокусов не потерпит, — Рипа помолчала. — Время может что-то изменить. Окружение нередко влияет на взгляды людей.

— А если она во мне разочаруется? — не теряет надежды Славка.

— Поверь мне, это произойдёт очень нескоро. Ты бы знал, какие выходки предмета воздыханий девица в таком состоянии примет с восторгом. Постепенно свежесть впечатлений уйдет, чувства притупятся, но к тому моменту, когда у неё раскроются глаза на твою мерзкую натуру бабника и вообще многожёнца, ты окажешься в плену её очарования, и мне придется довольствоваться теми жалкими крохами, которые останутся от пира вашей любви.

Такой встревоженной свою Репку Славка не видел никогда. Вернее с того эпизода, когда они тонули в машине. Чего-то он не догоняет. Женщины чутче, и яснее видят перспективу. Но он тоже должен подумать.

— Прямо африканские страсти тут у нас, — невольно чешет он в затылке.

— Африканские. Ты бы знал, что было в нимфатории. Натуральный мордобой, правда, без членовредительства. И девушки царапины на лицах пудрили. Было им что обсудить. Насилу разобралась. Правда, так и не поняла, чем дело закончилось. Есть предположение, что тоже двоежёнец там появился, причем, одна из жён — неверная.

— Типа шведской семьи? — ехидничает Славка.

— Немного легче. В случае чего двойное отцовство будет только одно. Да нет, не в натуре, — Рипа видит отвисающую челюсть собеседника, и, как всегда, жалеет его. — Не сможет мать указать, кто из этих двух парней отец ребёнка.

Воистину, мир велик и многообразен до полной непредсказуемости.

Глава 12

Если в вопросах отёла Славка не понимал ничего, а потому переживал несильно, то на счёт сева волновался крепко. В растениеводстве вообще многие хоть как-то да разбираются, или думают, что разбираются. Из трёх оскоплённых быков только один оказался пригоден к тому, чтобы возить двухколёсную телегу по маршруту ранчо — балка. Дело было не в силе. Этот уже не парень оказался достаточно покладистым и предсказуемым, чтобы погонщик мог с ним справляться. Остальная пара ждала момента, когда для них найдется упряжка, которую они не смогут нести галопом по ухабам. Плуг. С таким предметом за спиной не разбежишься. Ну и сопровождающие лица испытывали самое серьёзное напряжение в процессе поднятия целины, ни на секунду не теряя бдительности.

Конструкцию плуга обсуждали без него, поэтому, увидев комбинацию из трёх самолётов-невидимок «Стеллс», прикреплённых за «пилотские кабины» к раме, Славка зажмурился и крепко стиснул зубы, чтобы ни в коем случае не высказаться. Отвернулся и ушёл. Прошляпил он этот момент, ребята вместо плуга сделали культиватор. А упряжка пошла. Пошла, пошла, пошла… Ничего. Дикую пшеницу они теперь знают в лицо, наберут зерна за лето на следующий сев. Тем более, наделать коробочек с зубчатыми крышками несложно. В общем, хлебушка они попробуют нескоро. И потом за зиму потихоньку насажали около всех посёлков топинамбура, копать и есть который можно круглый год, кусты шиповника прижились через один, но это не страшно, посадки подновят позднее. Вишнёвые кусты, хлыстики ореховых деревцев и абрикосовые побеги.

Маркович выезжал в сад с коллективом помощников, и потрудились они там на славу. Проредили, откопав массу ростков и от проросших семян — сеянцев, и вылезших из корней — побегов. Приговор звучал неутешительно — всё это уже давно не культурные сорта. Вообще — большинство плодовых деревьев в их мире выросли не из семечка, а появились в результате приживления веточки доброго сорта — привоя — на росток от хорошо приживающегося корневища — подвоя. Вообще, приёмов в садоводстве используется множество, и все они известны только садоводам более высокого класса, чем Маркович.

Все растущие в найденном Квакушками массиве деревья были, безусловно, дикими. Среди них удалось определить также потомство яблонь и слив, а рядом нашелся немалый участок, где среди зарослей акации и лоха, перемешанных с другими, абсолютно не плодоносящими породами, оказалось немало тутовых деревьев — шелковицы. Всё это богатство требовало уймы вдохновенного труда, труда селекционера и естествоиспытателя, экспериментатора и просто любопытного наблюдательного человека. Такого среди них не было. Или был, но про него никто не знал. Так что, когда одна из красавиц конкурсанток мечтательно выразилась в смысле, что не прочь бы пожить в этих райских кущах с любимым, Маркович немедленно организовал строительство здесь саманного домика, доставку кирпичей для печки… любимого у девушки не оказалось, а жить одной ей не хотелось. Облом. Когда в середине марта, в связи с чересчур интенсивным сокодвижением, работы прекратили и разъехались по посёлкам, жильё осталось пустым.