Странный мир

— Это курс детского садика, — объясняет Натин. — Просто я тут с семи лет, поэтому у меня многое пропущено, вот друзья и помогают подтянуться. А твоя сестрица успела вовремя. Когда выучится — будет знать не меньше, чем настоящие русские.

— Интересно, наверное, в четвёртом классе учат диких коров доить на ходу? — это уже, конечно по-английски. Маловато слов он пока запомнил.

Услышав перевод, парни засмеялись, и ответ снова пришлось переводить.

***

Полковник в затруднении. С одной стороны он отдаёт себе отчёт в том, что находится действительно в столице. Ему показали диспетчерскую и даже позволили тихонько посидеть там, изредка переводя по его просьбе некоторые фрагменты звучавших там разговоров. Показали карты, на которые нанесены все посёлки, отмечены коммуникации. Объяснили, что сейчас горячая пора — дети следуют в школы — поэтому много хлопот с транспортом. Приходится задерживать или менять маршруты многочисленных речных судов.

С другой стороны ничего судьбоносного в этой столице не происходит. Нат, про которого все в один голос говорят, что он самый главный, часами толкует о чём-то со своей угольно чёрной женой и разными людьми, что заглядывают под навес дома, где они остановились. На решение важных вопросов это непохоже — детвора там роится, малыши рисуют свои каляки. Иногда заглядывает древний дед, что прогуливается целыми днями со своей клюкой по всему городку.

Колоритная, кстати, личность. Его все знают, зовут Славкой. Но он сам больше развлекается с детворой. То расспрашивает, то рассказывает что-то, но всегда не подолгу. Моун знает, что во многих поселениях бывают такие безобидные личности, вроде местной достопримечательности. Безвредные.

Носится детвора, спешат по важным делам взрослые, а он, разведчик в стане… не врага, конечно, скорее возможного конкурента, учит язык и беспрепятственно суёт свой нос во всё. Детишки окунулись в водоворот бытия, супруга пропадает среди женщин, а прислуга… придраться не к чему, всё содержится в порядке, но слуга пропадает в загоне с лошадьми, а служанка не вылезает из прачечной. Там, говорит, всегда весело, есть о чём поболтать.

Заглядывал полковник в эту прачечную. Барабаны с водой и паром, рычаги и вентили. Короб тёртого мыла с мерным ковшиком и сушильный шкаф. Всё само крутится, и нет никого. А вот в гладильне — бабье царство. Горячие барабаны, утюги всех фасонов, бабы и девки, как их здесь называют, тарахтят без умолку, а то песни поют. Пришивают метки, выводят пятна — и всегда сдержанная флегматичная Джейн с озорной улыбкой наглаживает детские трусики в ритме вальса. Незнание языка не мешает ей получать удовольствие от жизни. Хотя, чего тут не знать? Возьми, дай, забери.

Перед его взором протекает отлично организованная жизнь. В радиоклассе на плакатах, которыми увешаны стены, нарисовано то, над чем бьются учёные на его родине. Пользуясь тем, что никто не видит, он, руководствуясь инструкциями этих изображений, за полтора часа собрал из имеющихся здесь деталей приёмник, и, поелозив сердечником внутри катушки, услышал в наушнике местный канал новостей. Негромко, но отчётливо.

Вчера Робин вернулся со стрельбища и рассказал фантастические вещи. Вернее, не более фантастические, чем рассказанные ему в военном училище о вооружениях старого мира. Но, дети, есть дети. После этого ребенок весь вечер тренировался плеваться из трубочки по качающемуся на верёвке чурбачку. А перед этим была рогатка. Нет бы, позанимался стрельбой из лука! Этот вид спорта здесь тоже в ходу, но менее популярен.

Интересно, что тут понадобилось этому деду?

— Хай. Май нейм из Слава. Ё сан из бетте скаут вен ю.

— Ду ю спик инглиш?

— Дую, но слабо. Сам вёдз. Инглиш воз вэри попьюла ин олд вёрд.

Подошла Натин.

— Слава плохо говорит по-английски, и почти совсем ничего не понимает.

— Спасибо, — полковнику становится значительно легче. — Спроси его, действительно ли он помнит ту, прошлую Землю.

— И спрашивать не стану. Все знают, что он попал сюда из прошлого, у нас и другие люди есть, которые оттуда. Старые, конечно все. А сейчас он просит объяснить, почему ты, вместо того, чтобы всё разузнавать, ведешь себя так, будто это всё тебя не касается? — на лице девочки ехидная ухмылка.

— Я хотел притвориться, как будто мне ничего не интересно, чтобы вы не догадались об истинном значении моей миссии.

— Далеко едут для того, чтобы узнать про новые места и повстречать других людей. — теперь Натин смотрит на собеседника, как на не сильно умного человека, с сочувствием, что ли? И, кажется, дед не так уж сильно не понимает о чём идёт речь. — А вы приехали очень далеко, значит, хотите узнать очень много.

— Получается, Слава спокойно доживает здесь свой век. А кто о нём заботиться? — разговор о его особе Моуна не интересует. Он здесь действительно, для того чтобы разузнать и разобраться.