Странный мир. Истории о небывалом

– Плохо искали, – удачливый дачник прямо-таки излучал довольство. – Я купил домик – просто загляденье. Пятистенка, обшита вагонкой, крыша шиферная. Дом не новый, но недавно подрублен, и бетонный фундамент подведен. Русская печка с плитой, все как полагается… Я даже ремонта не делал, прежняя хозяйка перед продажей обои переклеила.

– Готовите на плите?

– Зачем? Газ есть. Баллоны привозят, так одного большого баллона на все лето хватает.

– В такую глушь и газ возят?

– А чего им не возить? Закажешь, так и привезут.

– Вода далеко?

– Колодец под окнами. Глубокий, пока ведро вытащишь, семь потов сойдет. Но я думаю насос поставить. Тогда и душ можно будет организовать, и огород поливать.

– А настоящая вода?.. в смысле – речка…

– У нас не речка, у нас озеро. Приличное, полкилометра поперек. Лещики водятся.

– А лес?

– Что – лес? Лес сейчас везде хороший, покуда не вырубили. Народу в деревнях почти не осталось, за грибами ходить некому, вот мне и достается больше чем достаточно. Черничник тоже есть, но это не для меня, по ягодке клевать.

– И где такое чудо сыскалось? – поинтересовался неудачник.

– Вы же видели, где я садился. От перекрестка километра полтора проселком – деревня Мухино.

– Чертовье! – неожиданно каркнула старуха, сидевшая неподалеку.

Непонятно было, вмешалась она в разговор или просто, по стариковской привычке к одиночеству, сердитым словом завершила свои невысказанные мысли. Собеседники повернулись к бабушке, но она уже поднялась со своего места и направилась к передней двери.

– Милок, ты у автопредприятия-то останови! Мне тута вылезать!

Дребезжащее чудо техники сплюнуло бабульку возле самого въезда в город. Маршрут заканчивался, ехать оставалось пять минут.

– А деревня, – сказал дачевладелец, – и впрямь когда-то называлась Мухино Чертовье. Но сейчас во всех документах – просто Мухино.

– И как там с мухами?.. до черта?

– Летом есть, куда они денутся. Особенно в июне слепней было – страсть! Это потому, что озеро рядом. Слепни всегда у воды кружат. Старухи говорили, что прежде, когда совхозное стадо было, к водопою хоть не подходи. Думаю, что и название от этого возникло.

– От совхозного стада?

– От слепней у водопоя. Там и до революции стада были – дай бог! Кругом покосы, трава в человеческий рост вымахивает. Даже ивняк заглушить умудряется. Жаль, уже не косит никто… Зато озеро чистым стало, а то при советской власти туда, говорят, навоз от коровников стекал.

Рассказчик поднялся, кивнул прощально:

– Ну все, мне здесь выходить.

– А мне до вокзала, – печально резюмировал первый пассажир.

* * *

Дом, так удачно купленный в деревне Мухино, стоял на пригорке, круто спускавшемся к озеру. Вид из окон был чудеснейший: палисадничек с флоксами и тигровыми лилиями, спадающий к воде луг, озеро, местами заросшее вдоль берега, но у самой деревни высвобождающее песчаный пляжик, а за озером – лес, уходящий к горизонту, где он незнакомо синел, словно грозовая туча, пугающая, но немощная ворваться в мирный деревенский покой. Единственное, что портило идиллию, – ржавый остов трактора, вросший в землю в полусотне шагов от воды. Судя по всему, битвы за урожай здесь гремели нешуточные, так что память о давних потерях сохранилась до сего дня.

Владлен Михайлович Голомянов – именно так звали счастливого владельца дачи – вернулся из города уже через день, на ближайшем автобусе. Он еще не привык к званию домовладельца, буржуазное слово «мое» грело ему душу. В былые годы только редкие автомобилисты имели в собственности нечто крупное, но Владлен Михайлович и не мечтал никогда об автомобиле или хотя бы о чем-то размерами больше шкафа. А тут – целый дом, и весь, от подпола до чердака, принадлежит ему! Заходя в сени, Владлен Михайлович иной раз от избытка эмоций гладил кончиками пальцев толстые сосновые бревна, хранящие следы струга, которым не слишком аккуратно ошкуривали бревно.

Конец августа и сентябрь выдались нежаркими, за сутки дом успел выстыть, и Владлен Михайлович первым делом затопил плиту. Сберегая дрова, топил Владлен Михайлович древесным ломом, в изобилии валявшимся вокруг дома, а на растопку использовал старую дранку, охапку которой приволок от развалин весовой. Таким образом достигалась экономия, а в округе наводился порядок.

Пламя гудело, чайник на плите грелся, экономя газ, настроение было прекрасное, хотя обычно Владлен Михайлович не любил рано вставать.