Странный случай в Теплом переулке

По древним улицам города Великий Устюг шел знаменитый профессор, сопровождаемый своими учениками и плачущей женой. Северная Двина несла мимо города свои тускло-серебряные волны, в которых отражались сосны. Видимо, зрители будущего СССР любили пейзажи, но нашим друзьям казалось странным, что зрители не останавливаются у окна, а, оглядев их вежливо и без назойливости, немедленно отходят прочь. В иное время приятели постарались бы узнать причину отхода, но сейчас им было не до того. Профессор Шерстобитов доказал, что человечеству нет никакого смысла обладать тем ростом, каким оно обладало доселе! Раньше, когда человечество добывало себе пищу охотой или бродило за стадами, физическое состояние человека, и его рост в том числе, — был ему необходим, а теперь этот рост только мешает. Профессор предлагал уменьшить человеческий рост наполовину. Профессор вновь повторял, что, как это можно видеть на нем самом, умственные способности человека остаются такими же, как и прежде, физическая сила та же, но потребности в пище, в жилище, а главное, в пространстве сокращаются наполовину, От кроликов профессор перешел к человеку и первый опыт проделал на самом себе. Его последователи поддержали его.

Жена долго сопротивлялась, но наконец согласилась; что же касается детей, то их решение возможно только после их совершеннолетия. По улицам Великого Устюга вдоль берега Двины шли люди нормального роста, а впереди них, вполовину ниже своих малолетних детей, шагал профессор Шерстобитов, окруженный «добровольцами — малорослыми». Жены рядом с ним не было. Должно быть, она плакала дома, чрезвычайно удрученная странным поступком почтенного профессора, а он шел, чрезвычайно довольный собой, часто вынимал носовой платок и часто сморкался не столько от надобности, сколько от смущения. Толпа смотрела на них со спокойным любопытством. Несколько школьников, удивших рыбу, перекинулись словами между собой, указывавших, что поступок «малорослых» широко известен в стране, но что это не более как курьез.

Четверо друзей устали чрезвычайно. Положив перед собой лыжи, они стояли неподвижно, опершись на бамбуковые палки. Давно потухло окно, сквозь которое опять были видны деревья, давно им пора было отходить, а они все стояли, и только Бадьин смог сделать несколько шагов от «рамы событий» к витрине дома, в которую почти упиралась рама.

— «Дом Чудаков», — медленно прочел Бадьин латинскую надпись на двери. Очень нам нужен этот самый ваш Дом Чудаков! И тоже место нашли, куда его поставить.

— Наверно, построение вызвано какими-нибудь воспоминаниями.

— Предлагаю, раз такой случай выпал, — продолжал Бадьин, — пойти в университет и познакомиться с современными течениями геофизики.

— А не лучше ли пойти нам в гостиницу, снять номер и выспаться, а то прямо никаких сил нету стоять дальше.

Они согласились, что в гостиницу лучше всего… Однако они не двигались с места. Тяжело зевая, они смотрели в овальные витрины «Дома Чудаков», которые имели такое прозрачное стекло, что, только дотронувшись, вы верили в его существование. Едва они лишь попали в радиус действия витрины, который был указан розовой чертой на тротуаре, они услышали голос, сообщавший о продолжении ежемесячного аукциона, — Предмет, — говорил голос неведомым слушателям и зрителям, — предмет, лежавший на зеленой бархатной подушке, есть коробка спичек образца 1934 г., из которой по редчайшей случайности не использована ни одна спичка.

Приятели действительно увидали пухлую подушку и обыкновенную спичечную коробку с серой этикеткой, на которой в лучах несся черный аэроплан, а сверху было напечатано полукругом: «Госуд. спичечная ф-ка, Ленинград», а под аэропланом: «Цена 3 коп., имени Демьяна Бедного».

— Аукцион чудаков продолжается! Слово за вами, товарищ Зыкин из города Серебрянска!