Странный способ получать удовольствие

Поначалу на одиночные дрим-камеры нападали грабители, но, как правило, они тут же и засыпали. Пожалуй, в этом случае можно с уверенностью сказать, что они видели в своих вещих снах: решетку… В то же время, напуганные возможностью появления сети подпольных не облагаемых налогом дрим-станций, правительства настолько усилили охранные меры и ввели такие жесткие наказания за хранение и частное воспроизводство баблов, что попытки их похищения прекратились.

Иногда дрим длился так долго, что обеспокоенный оператор прерывал тесный контакт клиента с баблом, и тот просыпался. Как правило, тогда оказывалось, что дриммер задался идеей отследить какой-то чересчур продолжительный процесс. Время от времени в обществе волнами пробегали эпидемии суицида в дрим-камерах. Это особо чувствительные натуры, обманывая судьбу, убивали себя принятыми перед сном препаратами. Ведь если ты умрешь во сне, ты будешь помнить сновидение до самой смерти! И внявших этой логике, охватывало желание УВИДЕТЬ И УМЕРЕТЬ. Случались и «акты вандализма», когда люди громили дрим-камеры с той или иной мотивировкой своих действий: то от страха перед инопланетным вторжением, то из неких расплывчатых этико-религиозных оснований, то почему-нибудь еще… В общем, все шло нормально. Как у людей.

Господин Такахиро постарел. За прошедшие годы он, наверное, остался единственным, кто так и не побывал ни на одном сеансе дрима. Когда он, наконец, решился, ему шел уже восьмой десяток. Смерть была не за горами, и терять ему было нечего. В конце концов, именно он возглавил Межгосударственный Департамент Сна (подобные всемирные органы появились на Земле в связи с Контактом, но все, кроме этого, довольно быстро упразднились), и именно его посредничество между человечеством и центаврянами сделало одним из самых богатых и влиятельных людей на планете.

Эскорт автомобилей остановился около одной из роскошных токийских дрим-станций. Сопровождаемый свитой и родственниками, Кэндзё Такахиро проследовал мимо охраны внутрь.

– Господин Такахиро желает сразу пройти в камеру? – кланяясь, спросил его оператор. – Или сначала вы оцените нашу кухню?

– Сразу, – ответил тот. – И я хотел бы записать, что именно я хочу увидеть.

– Это ваше право, господин Такахиро, хотя, уверен, вы знаете, что сейчас это вовсе не обязательно…

– Знаю. Дайте мне ручку и карточку.

– Простите, господин Такахиро, но карточек у нас уже давно нет…

– Дайте простой листок! – раздраженно бросил бывший представитель ООН.

Служащий поспешно протянул ему белоснежный лист бумаги и капиллярную авторучку.

Господин Такахиро, не задумываясь, написал заветное: «Хочу знать, что вы, сволочи, с этого имеете» и подал листочек оператору.

– Боюсь, господин Такахиро, задача поставлена неточно. Вы не должны обращаться к кому-то…

– Знаю, – сказал старик. – Я хочу увидеть, какую все-таки получили или получат в конце концов выгоду центавряне от того, что подсунули нам.

– И в таком виде, боюсь, ваш вопрос останется без ответа.

– Посмотрим, – сказал тот и вошел в дрим-камеру.

Он уснул сразу, лишь коснувшись головой кожаной подушечки с баблом. Он проспал десять часов. Он увидел все. Во сне он смеялся и плакал одновременно. Но когда проснулся, он ничего не помнил.

– Сволочи, – сказал он, выйдя из камеры. – Проклятые обманщики.

С этими словами господин Такахиро вынул из футляра древний фамильный кинжал и, поклонившись окружавшей его свите, сделал харакири.

* * *

Отгремели пламенные речи, дежурные соболезнования и осторожные поздравления, и слегка нетрезвый новый шеф Департамента Сна Эдвард Шульц закрылся в кабинете со своим помощником Марком Дромбергом – единственным в мире человеком, с которым он мог позволить себе почти полную искренность.

– И все-таки, Марк, – сказал он, развалившись в вожделенном кресле и закурив, – как ты думаешь, какого черта старик психанул?

– А ты не догадываешься? – поигрывая авторучкой, откликнулся тот.

– Прекрати свои еврейские штучки, – поморщился Шульц. – Я-то догадываюсь. Но меня интересует, что по этому поводу думаешь ты.

– Нервы, старость… – отозвался Дромберг, отводя глаза.

– Марк! – повысил голос Шульц.

Тот вздохнул и положил ручку на стол.

– О’кей, – сказал он. – Только тебе это не понравится. Думаю, старику не давал покоя «Протокол Скурски».

– Но это же форменный вздор! – всплеснул руками Шульц. – Скурски – сумасшедший! Клиника! Делать какие-либо мало-мальски серьезные выводы на основании бреда сумасшедшего?.. Старик всегда мыслил трезво и практически. Там, в этом протоколе, нет и ни малейших реальных предпосылок…

Он осекся под ироническим взглядом помощника и слегка сбавил тон:

– Хотя, честно говоря, я уже давно не заглядывал в него. А давай-ка посмотрим…

Он открыл ноутбук и ткнул пальнем в папку с грифом высшей категории секретности «Воздух». Линии отпечатков пальца были моментально считаны, и папка открылась. Шульц поискал глазами директорию «Дримбабл. Исследования», открыл ее и нашел файл «Протокол Скурски».

– Вот ты где, милый, – сказал он.