Странный странник

Не мог он понять азарт своего поколения, так и не смог разделить интересы своих сверстников, что глубоко возмущало и наносило непоправимый ущерб его психическому состоянию. Комплекс неполноценности развивался в нём семимильными шагами. Окружающие люди, в том числе родители, с большим подозрением относились к его наивности во взглядах и острому чувству Справедливости, что даже сторонились его общества. Буян всем сердцем переживал свой непонятный процесс формирования рискованного Познавателя и бесстрашного Вольнодумца, но пожелания высоких Звёзд были гораздо сильнее его попыток оторваться от импульса новаторского движения. Простая Жизнь, к сожалению, была противопоказана подающему надежды сыну небесных тел, слишком много вложено было в его задатки, слишком много стояло на кону. Природная ответственность возносило его в глазах общественности, но беспощадно уничтожало юношу изнутри. Легендарная Русская трагедия была заложена в его душу, что испепеляло все его попытки жить как большинство. Смирение с волей богов происходило постепенно, но уверенно и бесповоротно, пока он не довёл, наконец, свою Жизнь до грани опасного Совершенства.

Однажды в школе, где то в пятом классе, в котором его оставили на второй год, произошёл довольно курьезный случай. Учительница задала всему классу очень сложное задание, никто не смог его решить, только Буян стремительно отреагировал правильным ответом, за что получил крепкую пятерку в дневник и радость преподавателя, но на следующий день Буян вновь возвратился к полному непониманию предмета. Голова его была наполнена совершенно иными представлениями и образами, не имеющими ничего общего со школьным образованием, слишком скучны и бессмысленными были для него уроки, он не мог в них черпать всю Мудрость бытия, которая казалась ему гораздо сложнее и опаснее, и тем самым, во много раз интереснее. Не смотря на то, что нигилизм и бунт зародились в его душе ещё в утробе матери, природная грамотность и не человеческая дисциплина ещё не раз давало фору вчерашним отличникам и баловням родительского попечения. Читая стихотворения, он, как правило, абсолютно долго осмысливал прочитанные строки, по этому, так ни одного произведения Буян не выучил, он искал в них естественный порыв, бунтарские нотки, но никак не искусственную красоту литературного слога. Несколько лет подряд он мог засыпать и просыпаться с разбором прочитанного рассказа или даже одной фразы, подвергая детальному анализу слов и находить в них параллели с реальной Жизнью. Читая литературные работы амбициозного автора, Буян мог в грубой форме не согласиться с мнением писателя, т.е. как бы разговаривая с человеком, написавшим книгу, ругал его и спорил в голос. Представляя его физиономию, мог разорвать зубами на мелкие куски спорную книгу, так не терпел он лож, тем более в творчестве. Буян мог долго находиться в подавленном состоянии переосмысления чужого опыта, теряя при этом аппетит и даже само желание жить. Но недолго он истязал себя чужими мыслями, инстинкт самосохранения заставил Буяна начать творить своё, писать книги, петь свои песни, пить своё вино и проживать свою Жизнь, страдать своею любовью, основанной на всестороннем понимании реальности и жилке творческого экспрессионизма. Осознав своё предназначение, что он должен нести в этот мир свою философию, пусть несколько иную, немного хромую, но точно выздоравливающую, глупую, но зато весёлую, и как он считал, честную, как есть, со всей своей божественной убогостью и самобытной красотой. Но, несмотря на то, что его тело было уже покрыто шрамами, его творческий путь только начинался, и ещё более тяжёлые раны ждали юного экспериментатора впереди, что обязательно отразиться на его будущих произведениях.

Космос наделил Буяна скрытыми возможностями, в его натуре находили своё единение природная хитрость и дерзкая прямолинейность, бесконечная скромность и опасная вспыльчивость, детская глупость и невероятно глубокие размышления старика. Но, не смотря, на свою открытость, он никогда не делился с друзьями своими мыслями, Буян не раз обжигался об непонимание окружающих, да и боялся он травмировать их своим навязчивым стремлением к Саморазрушению. Постоянная внутренняя борьба между разумностью и животным безрассудством, напрочь лишило его возможности найти общий язык с людьми, ведь у большинства которых были ценности более выгодного толка.