Странный вокзал

Зато, рядом с входной дверью, висел большой цветной плакат. Он был смачно вбит длинными гвоздями и толстыми шурупами прямо в кирпичную кладку. Умело, ничего не скажешь. Его края и уголки были обтрёпанны. На нем симпатичный, молодой мужчина с гусарскими усами, в черной шляпе с полями, в черной рубашке и с гитарой. Очень знакомое лицо. В самом низу плаката четыре простые небольшие цифры: 1982, ниже все было не аккуратно оборвано.

Вдруг, впереди, в нескольких шагах от меня, на стенке, вдоль которой я шел, словно в сказке, открылся не большой квадрат, вернее окно, в незаметной узкой рамке. В нем затеплился не яркий свет.

– Вполне возможно, что это и есть билетная касса, – подумал я.

Подхожу вплотную, прямо к окошку. Вижу через добротную металлическую решетку на окне крохотную комнатушечку.

В нутрии этой комнатушки, лицом в зал, сидит женщина.

Да женщина, ни призрак, ни тень, ни фантом, ни видение, ни памятник. Именно женщина, живая. Как мне показалось, нормальная женщина, в обыкновенной форме железнодорожника, с приличной грудью, с нормальным целым лицом и в чистой форме. Она сидит и практически не двигается, словно замерла или глубоко задумалась. Сидит за не большим столиком с потрескавшимся лаком.

Ей за пятьдесят. Она по-деловому расположилась на деревянном стуле с высокой спинкой. На её большой голове под синей пилоткой бесформенные тёмные кудри с проседью. На больших глазах старенькие очки на резиночке вокруг головы. Мне стало как-то смешно, такие уборы сейчас не носят. Белая рубашка с синим галстуком, сверху пиджак с погонами и блестящими золотом пуговицами, значок на груди удачно гармонировали с её круглым, серьезным, недвижимым лицом.

На столе, перед ней расстелена большая газета «Правда», на ней стоит блюдце, рядом с напечатанным на всю полосу портретом советского космонавта Юрия Гагарина. Это лицо узнаваемо и знакомо любому.

На блюдце лежат кусок черного ржаного хлеба, три кубика сахара, тонкая сосиска, белое почищенное яйцо и стоит стакан в подстаканнике, полон чая почти доверху. Чай дымится. На газете крошек нет, пятен тоже нет, всё чисто.

Рядом лежит старый засаленный, вырванный откуда-то большой листок с кроссвордом и ручка, обмотанная посередине пластырем. В литровой банке стоит толстая желтая свечка. Рядом стоит старая, с ободранной зеленой краской настольная лампа. Она-то и освещала эту комнатушку.