Странствие

Ив Маурирта недолго хранил инкогнито. Земли вокруг принадлежали дому Тумана, и лорд Детт, прознав о госте, прислал племянника, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Кодонк Детт, Ив, его оруженосец Ралик часто бродили по чахлому редколесью, которое для городского принца оказалось в диковинку. Торговцы заверяли, что там иногда встречались косули и муфлоны — охоту на редких животных давно запретили и местный лорд, и далекий король. Впрочем, голодное простонародье, утомившихся от безделья вояк, вольных бродяг и разбойников не останавливали угрозы пытки, каторги или смерти. За декаду, проведенную около ущелья, Ив сдружился с молодым Деттом — уже опытным, возмужавшим лет на пять раньше, но так и не увидел вожделенных зверей.

Когда принц Тайгон соизволил спуститься с гор, Ив принял их предстоящую встречу за добрый знак. И он ошибся! Бог не подал милости, не пожелал наставить своевольного брата! Тайгон лишь похлопал Ива по плечу, бесстрастно пошутил насчет его возросшего мужества и первого приключения за пределами Колыбели. Однако бремя Странствия, возложенное на него королем, Тайгон нести не пожелал. «Наш отец хуже, чем мертв, и я не позволю ему лишить меня жизни», — жестоко сказал он и посоветовал Иву возвращаться по суше. «Я не хочу твоей ранней смерти, маленький братец. Хорошенько подумай. И если ты все-таки последуешь воле короля, а не собственной, то хотя бы посмотри мир перед Странствием. Пойми, что ты теряешь...»

После Тайгон рассеяно прослушал пересказ столичных новостей, пожал руку Ива и, не задержавшись даже на час, уехал восвояси. Не состоялась посиделка у костра, выпивка в грязной поселковой таверне, не случилось и задушевного разговора. Брат, старший более чем вдвое, оставался холоден. Ив всегда помнил его таким — словно бесчувственным, но все равно восхищался одним из лучших воинов королевства.

Как бы то ни было, Ив принял его совет, хоть и наткнулся на сопротивление. Главой его охраны назначили не просто опытного центуриона: Касар состоял в Гильдии Выживших в Битве — служил одним из двадцати восьми. Телохранитель авторитетно заспорил о сухопутном пути, напирая на то, что король ждет его возвращения. Тут Касар испытал на себе упрямство Маурирта — уговорить Ива вернуться на корабль оказалось непросто. Ив не собирался вновь прозябать на корабле, плывущем в прямой видимости манящего берега. Благодаря общим уговорам Ив согласился проехать лишь половину пути по суше, а затем, после оазиса Турис, повернуть к морю, где корабль дождется его и снова возьмет гонцов на борт.

Кодонк Детт проводил высокого гостя к главному замку Матасагарис, и сегодня, несмотря на усталость, Ив был счастлив. В Колыбели лошадей осталось не так много — на улицах шутили, что поголовье принцев утерло нос поголовью коней. К тому же Ива воспитывали мореходом, и он куда лучше управлялся с парусами, чем с упряжью. Желтый мор скосил благородных животных вскоре после его рождения, и ко дню совершеннолетия лошади имелись лишь у Выживших и у сотен всадников легиона. Колыбель Странствующего Бога… Разросшийся город уже давно не мог прокормить себя. Засухи и вечные неурожаи; вассалы, затягивающие под любым предлогом подвоз еды; подготовка к исполнению клятвы Странствия — все являлось лишь малой частью причин, по которым Ив не наездился вдоволь. Здесь, в равнинах, он, наконец-то, почувствовал себя всадником.

Однако Ив бесконечно благодарил принца Тайгона не за хорошую скачку, гарцевание или уроки выездки в Подгорном Ручье. Он задержался в замке Матасагарис на целых двенадцать дней, невзирая на недовольство Касара, и сожалел, что они пролетели, будто краткий миг. По прихоти Странника Ив, впервые в жизни, влюбился не в большой и многолюдной столице, а во внезапной вылазке по степным просторам.

Посланницы Странника — радужные бабочки, которых видит во сне каждый влюбленный, пленили его. Девушку звали Миэла, и она была дочерью кула Карсиса. Всегда разной — застенчивой или легкой, милой или насмешливой, с веселой искринкой или задумчивой поволокой в серо-голубых глазах. Иву казалось: она вобрала в себя, все лучшее, что еще могло находиться в землях материка. Глаза их были похожи, они родились в один год, словно по задумке бога, а могли бы жить вместе до конца обретенных дней. Он мечтал бы о такой жизни, если бы...

Вот почему Ив оттягивал знакомство с ее отцом насколько мог: он просил Миэлу показать ему окрестности Подгорного Ручья по-третьему, по-четвертому разу; бродил по закоулкам замка, расспрашивая Миэлу и лорда Харрадиса о его недолгой истории; осваивал премудрые тонкости по управлению местными неказистыми лошадьми; восторженно слушал игру Миэлы на старинной арфе знаменитого мастера Лагаранта, создавшего несколько инструментов из золотого дерева в конце Сорокалетия Войн.