Странствие Бальдасара

Однажды я вытяну из Маурицио имя человека, пославшего его разыскать меня в гостинице «Мальтийский крест». Нужно ли мне это, тогда как я точно знаю, что он мне ответит? Да, по размышлении, я понимаю, что мне это нужно. Я хочу собственными ушами услышать, что Грегорио Манджиавакка заплатил ему за то, чтобы он позвал меня в тот день, и добился, чтобы я побежал к кораблю, который в это самое мгновение везет меня в Англию! В Англию или бог знает куда…

Словом, я вовсе не тороплюсь. Нам предстоит вместе плыть на этом корабле еще несколько недель, и достаточно будет просто терпения и ловкости, чтобы паренек в конце концов во всем мне признался.

11 мая.

Никогда бы не подумал, что подружусь с венецианцем!

Правда, на море, когда встречаются два негоцианта во время долгого плавания, разговор завязывается легко. Но с ним все зашло гораздо дальше, с первых же слов мы обнаружили столько общего, что я тотчас забыл все правила, некогда внушенные мне отцом.

Вероятно, нашему общению способствовало то, что Джироламо Дурацци, хотя и родился в Венеции, с детства жил в разных местах на Востоке. Сначала в Кандии, потом в Царицыне, на реке Волге. А с недавних пор даже в Москве, в которой, кажется, пользовался большим уважением. Он проживает в Немецкой Слободе, которая, по его словам, стала городом в городе. Там есть французские толмачи, венские кондитеры, итальянские и польские художники, датские и шведские солдаты и, разумеется, купцы и авантюристы со всего света. А на окраине города даже устроили площадку, где сражаются команды игроков, гоняя ножной мяч на английский манер. Иногда ее собственной персоной посещает граф Карлайл, посол короля Карла 46.

12 мая.

Вчера вечером мой венецианский друг пригласил меня к себе отужинать. (Я все еще колеблюсь и смущенно улыбаюсь каждый раз, когда пишу «мой венецианский друг», но продолжаю это делать, и однажды я к этому привыкну!) С ним вместе едет повар, лакей и еще один слуга. Мне тоже следовало бы взять с собой кого-нибудь, а не садиться на корабль одному, подобно изгнаннику или бродяге!

За ужином мой друг открыл мне причины своей поездки в Лондон. Ему поручено набрать английских ремесленников и уговорить их обосноваться в Москве. Собственно говоря, у него нет прямых полномочий от царя Алексея Михайловича, но ему удалось добиться его поддержки и одобрения. Все предприимчивые люди будут там желанными гостями, с одним условием: если только они не стали поборниками новой веры. Государь мудр и не хотел бы, чтобы его город стал прибежищем фанатиков, приверженцев христианской республики, которых, как говорят, в Англии сейчас довольно много, но вот уже шесть лет после возвращения короля Карла они прячутся или живут в изгнании.

Джироламо и меня самого попытался убедить устроиться в Москве. Он еще раз расписал мне все прелести жизни в Немецкой Слободе. Я ответил ему: «Возможно», — из вежливости и чтобы побудить его продолжить рассказ, однако меня нисколько не привлекло его предложение. Мне сорок лет, и я слишком стар, чтобы начать жизнь сызнова в стране, язык и обычаи которой мне незнакомы. У меня уже есть две родины, Генуя и Джибле, и если мне надо оставить одну из них, то только для того, чтобы обрести другую.

Кроме того, я привык любоваться морем, мне стало бы не хватать его, если однажды пришлось бы далеко от него уехать. Правда, на корабле я чувствую себя неуютно, я предпочел бы, чтобы мои ноги ступали по твердой земле. Но возле моря! Мне нужен его горьковато-терпкий запах! Мне нужны его вечно умирающие и вновь возрождающиеся волны! Мне нужно, чтобы мой взгляд мог затеряться в его бесконечности!

Охотно верю, что можно привыкнуть к другой бесконечности, к бесконечности песка пустынь или снежных равнин, но не тогда, когда ты увидел свет там, где родился я, и не тогда, когда в твоих жилах течет генуэзская кровь.

Словом, я легко могу понять тех, кто однажды покидает свою родину и своих близких и даже меняет имя, чтобы начать новую жизнь в бескрайней стране. Будь это в Америке или в Московии. Разве не то же самое сделали когда-то мои предки? Мои предки, но также и предки многих других людей и все остальные народы. Все города и все деревни были созданы и населены людьми, пришедшими отовсюду. И если бы у меня было еще свободное сердце и легкие ноги, быть может, я отвернулся бы от моего родного моря и отправился в Немецкую Слободу, которая привлекает меня уже одним своим названием 47.

13 мая.