Странствие бездомных

По времени всё случившееся с папой пришлось на годы моей жизни в Киеве, и «картинки», или кадры, этой жизни, хоть тоже не очень веселые, обрамляют мрачный сюжет борьбы ВЧК с противниками большевистской диктатуры, с «контрреволюционерами», хотя уяснить, кто был истинным контрреволюционером, удалось только теперь. Шла борьба Февраля с Октябрем. Кто победил — известно всем, но что защищали побежденные, какую судьбу предрекали они России и как пытались действовать — об этом знают немногие. Победить не смогли, но сам порыв «непобедивших» — спасти Россию — заслуживает уважения и благодарной памяти.

Трудно поверить, но для меня все случившееся открылось только теперь, в 90-е годы, когда я занялась историей нашей семьи, и не сразу, а постепенно, по мере того как попадали ко мне в руки свидетельства разных людей. Ни отец, ни мать не рассказывали мне о происшедшем; я думаю, что это было принятое ими сообща решение: не отягчать моего сознания и моей биографии взаимоотношениями отца с ЧК. В юности доходило до меня что-то, но не более чем — «был арестован, потом выпустили». Беззаботную девчонку это не волновало, и с мамой в 1923 году случилось такое же: арестовали и довольно быстро отпустили. Было — слава Богу, прошло. И забылось тем легче, что с отцом жили врозь.

Только теперь дошло до меня, какой страшной опасности подвергался он и что довелось ему пережить.

В июле 19-го года отец был арестован в Петрограде, доставлен в Москву, провел год под следствием на Лубянке и в Бутырской тюрьме. Затем был суд и страшный приговор — смертная казнь. Как я узнала всё это?

Началось с тоненькой ниточки: чуть ли не единственная, сохранившаяся от прежних связей отца, привела она меня к дочери Владимира Осиповича Цедербаума, его друга с молодых лет. Когда-то, молоденькой девушкой, бывала я в большой семье Цедербаумов — Иковых вместе с отцом, знала и Женю, она была моложе меня. Через много лет нашла я Евгению Владимировну и стала расспрашивать.

Дружба наших отцов, начавшаяся в Полтаве в 1902 году, возобновилась после возвращения папы в Россию. Соединила их общность взглядов и противостояние большевистскому захвату власти. Они оба в числе «правых» меньшевиков весной 1918 года вошли в «Союз возрождения России». А через год вместе оказались в тюрьме, привлеченные по делу так называемого Тактического центра, объединившего несколько организаций.

Женя Цедербаум оказалась единственным человеком, знавшим о деле наших отцов. Она сообщила всё, что услышала от своей матери, и то немногое, что сохранила в памяти со времен детства. О содержании дела и о суде Евгения Владимировна ничего сказать не могла, и я стала искать сведения в печати, мало надеясь на успех. В справочных изданиях советского времени нашлись только упоминания. Скупую информацию дала Малая советская энциклопедия (том 8, 1931 г.): в ней перечислены организации, связанные между собой через «Тактический центр» («Совет общественных деятелей», «Национальный центр», «Союз возрождения России» и др.), в общих чертах сообщено о программах (в чем они сближались) и названо несколько имен. Более поздние издания не содержали и этого. Оставив без внимания общие слова, вроде того что «Центр» — «подпольное объединение к[онтр]-р[еволюционных] партий, от монархистов до меньшевиков», я задумалась: где найти информацию — объективную, правдивую?

Счастливый случай натолкнул меня на три книги, которые смогли ответить на главные мои вопросы: что представляет собой «Союз возрождения России», в который вошел отец, кто были его ближайшие товарищи по «контрреволюционным» организациям и что являл собой процесс «Тактического центра»? Всякий раз мне на помощь приходил счастливый случай, и у меня даже появлялось ощущение, что кто-то мне помогает.

В киоске «Союзпечати» я приобрела книгу Сергея Петровича Мельгунова «Красный террор в России» (1990 г.; воспроизведение первого зарубежного издания 1924 г.). Мельгунов, друг отца, был судим вместе с ним. В Ахене, в гостях у редактора журнала «Osteuropa», в котором была опубликована моя «Автобиография без умолчаний», я сняла с полки первое, зарубежное издание «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына и прочитала о процессе по делу «Тактического центра». В том издании, которое перевозилось тайно в СССР в 70-х годах, я об этом процессе ничего не прочла либо пропустила (надо было прочитать за два дня). И наконец, последний счастливый случай: на книжном развале увидела я «Красную книгу ВЧК», двухтомный сборник документов 1920–1922 годов, переиздание 1989 года.[18] Второй том этого сборника и оказался главным источником моего знакомства с делом отца. Это были материалы следствия, отобранные самими чекистами для публикации сразу по окончании их «работы». В сознании советского человека, слышавшего не раз про зверства чекистов, не укладывается, что ВЧК могла издать сборник документальных материалов по делам сопротивления большевистской власти.