Странствие Кукши. За тридевять морей

Глава двадцать третья КОНСТАНТИН ФИЛОСОФ И МЕФОДИЙ

В город больше десяти человек, притом без оружия, все равно не пустят, таков здесь порядок, корабельщики это знают, потому их внимание не слишком занимает крутая дорога, ведущая к главным городским воротам. Пушной товар и круги воска, привезенные из Киева, они продадут здесь, на берегу, здесь же купят у корсуньских виноторговцев, сколько надо, крепких таврических вин в узкогорлых корчагах и всего, чего пожелают.

Начальник городской стражи, узнав, что приплыли посланцы тех самых русов, которым в прошлом году патриарх и его царственность обещали прислать вероучителей, с разрешения городского епарха впускает в город князя Дира и еще нескольких русов без оружия. Для греков все прибывшие – «русы», только называют их греки на свой лад – «росы». А еще – «тавроскифы» или просто «скифы».

По дороге Кукша, единственный из русов, говорящий по-гречески, узнает от провожатых, что вероучители чернец Мефодий и священник Константин по прозвищу Философ[180], бесстрашно вышедшие навстречу полчищам русов, живут в монастыре святого Дионисия Ареопатита, но русов ведут не в монастырь, а в гостиницу, что рядом с домом городского епарха, потому что в монастырь язычникам нельзя. Обычно русов в город не пускают вовсе, те, кто приплывает по торговым делам, останавливаются на подворье за пределами города, но ради такого важного случая по просьбе священника Константина Философа сделано исключение.

Улицы Корсуня вымощены светлым камнем, как и дорога, ведущая к берегу, они узкие, с домами в два яруса, из того же камня, что и мостовые, окон на улицу почти не видать, а те немногие, что есть, забраны узорными железными решетками.

Зато много наружных лестниц, ведущих на второй ярус. Они очень оживляют вид улиц, без них было бы слишком однообразно и уныло. На улицах Корсуня повсюду чем-нибудь пахнет – то тухлой рыбой, то жареным луком, то какой-то непонятной кислятиной.

Русов приводят в гостиницу. Узкий сводчатый проем соединяет улицу с внутренним двориком, в котором устроен четырехугольный мраморный водоем, посередине водоема из разверстой пасти медного льва бьет струйка воды, в водоеме плавают причудливые рыбки с выпученными глазами.

Бесшумно появляется служанка, для каждого из русов находится небольшая отдельная комната с застеленной кроватью, столом и двумя стульями. Еще в комнате стоит бронзовая лохань на ножках, луженная изнутри, и скудельный обливной кувшин – оба сосуда предназначены для омовения. На стене над лоханью висит бронзовое зеркало. В углу справа от двери стоит скудельная посудина с двумя ручками и тяжелой деревянной крышкой. В комнате одно окно, но света достаточно. Служанка любезно предлагает каждому русу отдохнуть с дороги.

Разговаривает со служанкой Кукша, ему нравится предлагаемое жилище. Но остальные русы явно недовольны, они заявляют, что комната слишком мала. Вскоре выясняется, что они решили, будто их всех собираются затолкать в одну эту комнату.

Узнав, что по такой комнате будет у каждого, они выражают еще большее недовольство – их не устраивает житье отдельно друг от друга, им нужно непременно быть вместе. Служанка в растерянности, ей, как видно, еще не приходилось слышать от постояльцев столь диковинных требований. В конце концов она исчезает и появляется вновь уже с пожилым греком, вероятно, хозяином гостиницы.

Когда Кукша повторяет ему требование русов, грек не выражает удивления, он просто приглашает русов следовать за ним, а служанке велит принести зажженный светильник. Он ведет русов по лестнице в подвал и отворяет дверь в большую комнату с высоким потолком.

Здесь под самым потолком расположены низенькие оконца, через которые проникает тусклый свет, всюду в беспорядке стоят кровати, широкие скамьи, обтянутые кожей, столы, стулья и прочая домашняя утварь. В углу комнаты свалены кучей тюфяки и подушки.

Кукше, жившему в греческом доме у Епифания, понятно, что их привели в кладовую. Хозяин оставляет русам светильник, показывает кувшин, в котором хранится масло для светильников, велит служанке принести в комнату скудельную посудину с деревянной крышкой и уходит. Кукшины товарищи довольны, они отодвигают от одной стены всю утварь и застилают освободившееся место тюфяками впритык один к другому. Так что спать они лягут почти так же, как у себя в Киеве, в гриднице.

Немного погодя, их зовут в трапезную и там усаживают за длинный стол, окруженный лавками. Перед ними ставят скудельные чашки с бобовой похлебкой и рыбой, деревянные – с маслинами, сушеными сливами и еще какими-то сушеными плодами. Кроме того, на столе стоят кувшины с вином и водой. Греки, как известно, пьют только разбавленное вино, пьющий неразбавленное считается у них пропащим человеком.