Странствие по необъятной

Дни они проводят все вместе, то отправляясь катиться вниз по склону на лыжах, то посещая спорткомплекс. Они выбираются сначала в кафетерий, а позже на барбекю на заднем дворе апартаментов. Ни Илья, Ни Антон не удивляются тому, что Альберт вечером не уходит к себе в номер, и лишь понятливо кивают и никак это не комментируют, хотя могли бы. Остается последняя ночь на турбазе – утром они возвращаются в Петропавловск-Камчатск, а вечером Альберт уже сядет на самолет. Поэтому этой ночью он укутывается в теплый свитер и усиживается на балкон, зажав сигарету в зубах. Сзади подходит Ира. Она накидывает теплый плед ему на плечи.

– Ты ведь отправился по России не просто так, да? – шепчет она, присаживаясь на подлокотник кресла. Альберт молчит, затягивается и тянет её себе на колени. Они оба закутываются в плед. Альберт тушит сигарету о край пепельницы и, поддерживая Иру за бедра, упирается лбом ей в плечо, – все закончится меньше, чем через сутки. Я думаю, что тебе будет легче, если ты вывалишь все на незнакомого человека.

Альберт сглатывает и закуривает снова.

– Ну же, – продолжает она, – хуже уже не станет, верно?

Альберт кивает. Кивает и начинает говорить.

***

Похороны проходят как в тумане. Альберт не может находиться в их квартире. Поэтому терпеливо ждет, пока мать Дарины заберет её вещи, и пару дней живет у родителей.

По возращении он окидывает комнату невидящим взглядом. Когда парень сидит на кухне к нему на колени запрыгивает Пёс. Он мурлычет и тычется влажным носом в ладонь – из маленького комочка он превратился во взрослого тучного кота, но от этого не стал менее любимым. Альберт бездумно гладит его и смотрит в пустоту.

В таком темпе проходит полгода его жизни. Он пишет диплом, иногда по привычке оставляет на столе бутерброды и кофе по утрам, и вспоминает о том, что больше некому уже днем, когда возвращается домой и видит остывшую черную жижу. Он заканчивает университет и устраивается на работу. Все чаще он вспоминает о путешествии. Он начинает откладывать деньги, дожидается начала зимы, увольняется и садится на поезд, никому ничего не сказав.

Эпилог.

Альберт прощается с Ильей и его другом, но дольше всего с Ирой. Она сочувствующе сжимает его плечо и говорит: “Когда-нибудь увидимся”, хотя они оба прекрасно понимают, что этому сбыться не суждено. Альберт вдыхает холодный Дальневосточный воздух, который – парадокс – обжигает его легкие.

Он берет с собой в самолёт легкий рюкзак, в котором лежат только бумажник, отключенный мобильный и полароид. Когда проводник говорит о том, что можно включить электронные устройства, Альберт щелкает быстро удаляющуюся цепь вулканов. Он достает альбом – в этот раз он очень благодарен тому, что летит один – и пополняет его еще одной фотографией.

Он перелистывает страницы и вспоминает всех людей, чьи лица остались у него в альбоме. Он вспоминает мужчину, ехавшего с ним в Архангельск, вспоминает будущую студентку из Архангельска, Сашу из Воркуты и артистичного поэта из театрального – все они остаются в его памяти яркими, несмывающимися пятнами. Альберт думает о том, что вот прямо сейчас, прямо в этот момент они существуют где-то далеко, точно так же, как и он. Альберт думает и о том, что каждый из них был оставлен со своими мечтами и обидами наедине, и все они были до безумия похожими – и на него самого в том числе. Альберт думает и о том, что ему понравились те пять дней, проведенные с Ирой, и о том, что он не чувствует себя одиноким. Он прямо сейчас, смотря на два с лишним десятка фотографий, осознавал, действительно осознавал – что прошлое остается в прошлом, что Дарину уже не вернуть. Он смотрит на верхушки вулканов, торчащие над белыми облаками – единственное, что осталось от дальнего востока. И именно в этот момент, сидя в салоне эконом-класса и пролетая над Охотским морем, он впервые за долгое время чувствует себя по-настоящему живым.