Странствие Сенора

Пятно, обозначавшее заоблачный огненный круг, уже скрылось за горизонтом, когда Сенор выбрался на обширное плато, едва освещенное взошедшим ночным светилом, гораздо более тусклым, чем дневное. Оно мелькало в разрывах туч, словно горящий глаз гигантского существа, которое пыталось рассмотреть что-то на земле, погруженной во тьму… Вдали чернел лес, а за ним была видна зазубренная полоска горной цепи. Слабое свечение над лесом вполне могло обозначать место, где находится поселение, и герцог решил идти в ту сторону. Наступала морозная ночь, о продолжительности которой он не имел понятия…

Земля Мокриш действительно была не самым приятным местом во Вселенной, и в этом Сенору пришлось убедиться довольно скоро.

Он пересекал дорогу на самом краю леса, когда до его ушей донесся истошный женский крик, в котором звучали неподдельный ужас и отчаяние загнанного в угол существа. В этих делах у него был кое-какой опыт. Похоже, кому-то угрожала смертельная опасность.

Вероятно, в его положении более разумным было не вмешиваться, но он двинулся в том направлении, откуда донесся крик, и вскоре заметил фигуру в белом, мелькавшую среди деревьев. Преследователей он не видел, хотя и слышал неясный шум в глубине леса.

Жертва бежала прямо на него. Он распахнул синюю шкуру, чтобы не стесняла движений, и вытащил из ножен меч.

Когда женщина оказалась перед ним, он наткнулся на ее затравленный взгляд. Она отшатнулась и едва не закричала снова. Но, как видно, незнакомка все же выбрала меньшее из двух зол. Во всяком случае, она сдержалась и не стала убегать.

Уже гораздо медленнее она приблизилась к нему. В ее взгляде можно было прочесть робкую надежду. Сенор вдруг понял, что она хорошо рассмотрела и даже узнала его.

Становилось очень холодно, но на женщине было только платье с оборванным подолом. Пара царапин, сочившихся кровью, не испортили ее красоты. Потрясение, написанное на породистом лице, вряд ли можно было приписать только пережитому ужасу.

Герцог рассматривал ее очень внимательно и почему-то именно в этот, совсем неподходящий, момент подумал о том, как давно у него не было женщины. Все, что происходило с ним в Обители Семидесяти Семи, теперь казалось не более чем туманным сном.

Глаза, серые и прозрачные, как два чистых озера, не отрываясь смотрели на него, и в этом взгляде смешались суеверный страх и безумная надежда. Спутанные волосы, когда-то, видимо, уложенные в прическу, струились по обнаженным плечам. Платье было разорвано от шеи и почти не скрывало высокой, бурно вздымавшейся груди. В тусклом сиянии ночного светила лоснились бедра длинных стройных ног. Несмотря на холод, на гладкой и упругой коже выступил пот. Темные пухлые губы были приоткрыты и слегка подрагивали…

Незнакомка задыхалась от долгого панического бега и вначале сумела произнести только два слова.

– Герцог Йерд! – выдохнула она еле слышно, но Сенор замер, словно застигнутый врасплох заклинанием Неподвижности. Его изумление оказалось едва ли не большим, чем потрясение женщины. Ему был известен язык, на котором она говорила, хотя раньше он даже не подозревал об этом…

Шум ломающихся ветвей в чаще приближался. Оттуда донесся вой – невыразимо тоскливый, больше похожий на долгий стон. По телу женщины прошла заметная дрожь.

– Спасите меня, герцог! – заговорила она быстро и чуть смелее. – Только вы можете сделать это, если, конечно, легенды говорят правду… Мои слуги убиты или сбежали. Проклятые воины-глонги… Они напали на меня и преследуют от самой дороги в Горкиду. Скоро они будут здесь!..

Если бы у него осталось время, он не преминул бы узнать, что представляют собой глонги, внушающие женщине такой ужас, и кем они прокляты, но вой и хруст сучьев, раздавшиеся совсем близко, лишили его этой возможности. К тому же вскоре он увидел самих глонгов.

* * *

Ему вдруг стало гораздо холоднее, чем раньше. Еще бы: ведь он увидел возвращенные к жизни трупы!

Все они находились в различных стадиях разложения и тем не менее двигались сквозь чащу прямо на него, а в руках держали оружие. На мертвых телах, слабо светившихся и одетых в старые боевые доспехи, было множество увечий и ран; животы раздуты; кожа свисала лохмотьями, обнажая гниющие внутренности. То, что осталось от губ, зубов и десен, создавало впечатление чудовищных улыбок. За одним из трупов волочился клубок спутанных кишок, выпавших из распоротого живота.

Распухшие синие лица были изуродованы настолько, что разглядеть их черты оказалось невозможно. Сенор уловил какое-то движение в глубоких впадинах глазниц. Потом он понял, что там копошатся черви…

Глонги не посылали отражений. Их мечи, покрытые ржавчиной и засохшей кровью, все еще годились для боя. Сенору оставалось надеяться только на свое воинское искусство. Но шансы одного против восьмерых были довольно призрачны.

Мертвецы приближались сужающимся полукругом, и пока герцог затруднялся определить направление первой возможной атаки.

При каждом шаге мертвецы издавали те самые неописуемые звуки, которые он уже слышал издалека: то ли стоны, то ли вой, в котором заключалось безграничное страдание.