Странствие Сенора

Негреющее лиловое светило освещало их путь днем; на открытых местах в спину подталкивало ледяное дыхание океана. По ночам они пытались отогреться у костров, которые Сенору удавалось развести с большим трудом при помощи заклинаний и высушенного под одеждой мха… Герцог устраивался спиной к огню, каждую минуту ожидая нападения из окружавшей его темноты. Но потом чувство постоянно грозящей опасности притуплялось, и оставались только всепроникающий холод и тоскливая пустота.

Так он сидел до утра, проваливаясь временами в тяжелое тревожное забытье, и тогда его можно было убить голыми руками. Рано или поздно побеждали усталость и безразличие. Красивая женщина, спавшая рядом, не волновала Йерда, а лишь вызывала в нем глухое раздражение – в конце концов, именно она втянула его в отвратительную историю…

Чувствуя это, Лаина старалась быть ненавязчивой и немногословной, хотя сильно страдала от холода и тягот долгого пути. Она была дочерью одного из наместников герцога, которые в отсутствие Йерда стали править колодцами в Земле Мокриш, и привыкла к гораздо более мягким условиям.

Когда у нее находились силы говорить, а у Сенора – желание слушать, она рассказывала ему все, что знала о своем народе, колодце Тагрир, в котором жила с детства, о битвах и обычаях, которые должен был помнить сам герцог Йерд – должен был, однако напрочь забыл.

Порой ему казалось, будто он вспоминает кое-что: места, о которых говорила Лаина и в которых он никогда не был, люди, которых он никогда не видел. Потом он осознавал, что такое случалось с ним и раньше, но это ничего не значило; он обманывался игрой воображения или ложной памятью о том, чего не существовало на самом деле и скорее всего никогда не будет существовать.

Из этих разговоров у костра он узнал достаточно, чтобы не выглядеть совсем уж дико в глазах своих подданных. Его беспокоило только одно – полное и безнадежное отсутствие личных воспоминаний.

Он пытался выяснить хоть что-нибудь о Гашагаре, но одно лишь упоминание этого имени вызывало у Лаины неподдельный ужас. Гашагар был настоящим проклятием народа колодцев, темной и почти обезличенной силой. По крайней мере таким он оказался в женском восприятии. Лаина считала его демоном, воплощением злого рока, которому невозможно противостоять. И это все, чего Сенору удалось от нее добиться.

Зато он услышал о некоем Зелеше, который, по словам Лаины, являлся давним антагонистом Гашагара, колдуном, почти равным ему по силе, а также покровителем самого герцога. Дочь Згида редко покидала колодцы, хорошо защищенные от враждебного внешнего мира; ее головка была полна преданий, суеверий и обрывочных воспоминаний, но для вернувшегося Йерда даже эти, искажающие истину сведения представляли немалый интерес.

Если верить Лаине, Зелеш также был непредсказуемым и опасным созданием, помогавшим герцогу только в силу какого-то довольно зловещего соглашения между ними. Эта история успела превратиться в легенду. Женщина отказалась говорить о ней подробнее, но у Сенора сложилось впечатление, что именно старая легенда была причиной странной смеси жалости и страха, испытываемых обитателями Земли Мокриш по отношению к своему повелителю…

К концу трудного путешествия Сенор с уверенностью обреченного предчувствовал встречу с Зелешем, а это, по-видимому, означало и схватку с Гашагаром. Нечего было и мечтать о том, чтобы обрести покой в новых владениях. В его распоряжении осталось лишь немного времени – короткая передышка, дарованная богами Земли Мокриш.

* * *

Дневное светило четырежды восходило на лиловом небе, прежде чем к концу четвертого дня они разыскали поселение, которое Лаина называла колодцем Тагрир.

Сумерки сгущались и превращались в ночь, казавшуюся бесконечной. Только изумрудное зарево на горизонте напоминало о том, что кончается все, даже тьма. Небесные огни, холодные и колючие, дрожали в морозном воздухе. Двое людей медленно пробирались сквозь редеющий лес; их дыхание легкими исчезающими облачками возносилось кверху.

Призрачный серебристый свет ночного светила, которое повисло над верхушками деревьев, обрисовывал в чернильном мраке далекую горную цепь, застывшую, словно цитадель вечности в ожидании ничтожных двуногих существ, и способную одним своим видом вызвать гнетущую тоску в их впечатлительных и уязвимых душах…

Они вышли на голое заснеженное плато, где карликовые, изуродованные постоянно дующим ветром деревья росли на склонах глубоких оврагов, и Сенор еще издали увидел край гигантской воронки, над которой было разлито сияние множества огней, обещавших приют, тепло и еду.

При виде этого сияния Лаина радостно вскрикнула, и они поспешили к человеческому жилью, столь редко встречающемуся в ее неприветливом мире.

Стражники колодца появились неожиданно, и герцог невольно отдал должное собственным солдатам. Это был небольшой подвижный отряд. Всадники на длинных приземистых лошадях, покрытых густой шерстью, будто выросли из-под земли и и окружили пеших. Они держали оружие наготове, пока кто-то из стражников не узнал наконец пропавшую дочь Згида.