Странствие слона

Едва лишь войдя в замок, он вызвал к себе сержанта и отдал ему распоряжения насчет тех тридцати человек, что были взяты для тяжелых работ. Раз уж они больше не нужны, завтра пусть отдохнут, а послезавтра — отправляются в обратный путь. Предупреди интендантов, пусть выдаст им провианта на дорогу, тридцать человек — это тридцать ртов, тридцать языков и множество зубов, и, разумеется, обеспечить их до самого лиссабона никак невозможно, но хоть бы на первое время, а дальше уж пускай сами расстараются, подработают или. Или украдут, вставил сержант, исключительно чтобы неоконченная фраза не повисла в воздухе. Пусть устраиваются как знают, промолвил взводный, за неимением лучшего прибегнув к одной из тех универсальных расхожих формул, во главе которых идеальным примером самого бессовестного лицемерия выступает совет бедняку, получившему отказ в подаянии, терпеть, ибо тем же занимался и христос. Старшие пожелали узнать, когда смогут они получить заработанное, на что взводный велел передать, что сам этого не знает, а им надлежать будет в Лиссабоне справиться у самого секретаря либо у того, кому им поручено будет. Однако советую вам, сказал он, а сержант донес эту фразу слово в слово, не являться во дворец скопом, ибо дурное впечатление могут произвести тридцать оборванцев — и не просто дурное, а такое, будто собрались брать его приступом, и, по моему разумению, явиться следует лишь старшим и никому больше, а тем должно будет по силе-возможности привести себя в порядок и божеский вид. Один из этих старших, уже впоследствии повстречав взводного, попросит у него разрешения высказаться — и затем лишь, чтобы выразить горькое сожаление по поводу того, что не смог дойти до вальядолида. Капитан не знал, что на это ответить, и несколько секунд они молча глядели друг на друга, а затем каждый пошел жить своей жизнью.