Странствие "Судьбы" (Главы из романа)

- Потому что я вызвал его на бой. Слушай внимательно. Паломеке любил делать больно другим. Он получал от этого удовольствие. Он любил сечь меня кожаным ремнем. В ту ночь я вызвал его на бой. Я думал, что приплыл Гуоттарол. Я ошибся. Это были только сын Гуоттарола и человек, который смотрел в сторону. Но я думал, если Гуоттарол приплыл, то он обязательно освободит меня. Поэтому в ту ночь я взял топор. Паломеке был трус. Он побежал.

- От тебя?

Индеец пожал плечами.

- От меня или от тех, кого он увидел за моей спиной.

- Ты хочешь сказать, что у тебя были сообщники? Кто они?

- Мои золотые отцы.

Должно быть, я нахмурился. Потом понял, что индеец выражается фигурально, подразумевая, что духи его предков восстали вместе с ним против поработителя. Индеец спокойно продолжал:

- Я его догнал. В темноте прыгнул ему на спину. И убил его ударом в голову. Он упал в пыль. И только тогда я воткнул ему в спину топор.

- Зачем ты это сделал?

- Чтобы убить его наверняка. И чтобы показать презрение. Я ударил его топором по голове за себя. А в спину я ударил его за моих золотых отцов. Мы гордый и древний народ. У нас были свои земли до прихода инков.

- Ты мне уже говорил об этом, - напомнил я ему. - Вы, народ чичба, очень древнее племя Нового Света. И испанцы пришли, конечно, позднее инков. И дон Паломеке, вполне допускаю, был чудовищно жесток. Но может ли все это оправдать убийство человека, который в то время был твоим господином?

Индеец долгое время жевал молча. Потом заговорил шепотом:

- Верно, Паломеке был мой господин. Он взял меня в плен в горах и надел мне на шею железный воротник. Три дня и три ночи я бежал за его конем по дороге в Сан-Томе. Если бы я споткнулся или упал от усталости, я бы тут же умер. Я не чувствовал... я не чувствую... никакой вины, убив его. Я виноват в том, что не убил его раньше.

- Так скажи мне, ради бога, почему ты хотел умереть?

Индеец не ответил мне прямо. Он посмотрел на лунную дорожку в море. Челюсти его работали не переставая, он жевал свой лист с выражением, как мне казалось, нечеловеческой муки на лице.

После длительного раздумья он ответил:

- Когда я убил дона Паломеке, я закричал. Я стоял над ним и кричал. Я кричал великим криком Золотого Человека. Этот крик не остается без ответа. Тот, кто слышит его, тот ищет крови.

- Что-то я тебя не понимаю. Ты говоришь загадками.

- Я объясню, - сказал индеец. - Я объясню, и ты поймешь. Я стоял над телом Паломеке и кричал. Крик не остался без ответа. Этот крик заставил другого человека побежать в ночь. Сына Гуоттарола убил мой крик.

19 марта

Мы, конечно, все еще у Невиса. Кстати, сегодня - ровно неделя, как мы бросили здесь свои якоря.

Должен прямо сказать, что такая задержка не входила в мои планы. В самом деле, в первый же вечер по прибытии сюда я ясно представил, как мы можем действовать дальше. Альтернативы казались хорошо продуманными, а то, что капитаны моих кораблей отнеслись к ним без особого восторга, меня нисколько не смущало. Любая из этих возможностей, без сомнения, открыта для нас и сейчас. И все же что-то удерживает меня от окончательного решения.

Сэр Уолтер Рэли, великий искатель приключений, не спешит на поиски новых. Сэр Уолтер Рэли, знаменитый вдохновитель походов, не способен сдвинуться с места.

Мне наконец стало ясно, что выбрать я могу одно: жизнь или смерть. Только и всего.

Возвратиться за золотом в Гвиану или даже попытаться захватить Серебряный флот - это жизнь. Плыть домой к королю Якову и к плахе - это неминуемая смерть.

Так почему же я медлю?

Только что в мою дверь постучал индеец, но зайти в каюту отказался. На сей раз он принес мне подарок: один свой драгоценный зеленый лист.

- Съешь это, - сказал он. - Жуй очень медленно. Сок глотай. Ничего не выплевывай.

Я внимательно осмотрел лист, который он положил на мою ладонь с каким-то благоговением. Единственная его особенность - рисунок в центре, в точности повторяющий внешний контур. Я понюхал его. Ничего примечательного. Потом спросил:

- Как он называется?

- Кока.

Я перевернул лист на ладони, вспомнив об одолевающих меня сомнениях.

- Он что, дает мудрость?

Индеец пожал плечами. Мой вопрос показался ему наивным.

- Мудрость здесь, - сказал. он, положив руку на сердце.

- А не здесь? - постучал я пальцем по лбу.

Индеец не ответил. Он продолжал прижимать руку к груди.

- Съешь этот лист, - сказал он.

- Съем, - пообещал я. - Но что он дает?

- Это ты сам увидишь. Но съешь его. Хороший лист.

- Лучше, чем табак?

- Его ни с чем нельзя сравнить. Его едят боги.

Он пожелал мне доброй ночи, резко взмахнув рукой - это было похоже на благословение и проклятие одновременно. Я смотрел, как он идет по палубе. У каюты Уота он остановился,

- Гуоттарол пришел за золотом, - сказал он почти с нежностью. - То, что я дал ему, лучше золота. Это пища самого Золотого Человека.