Странствия Шута

— Позже вечером, значит. — Я оставил их с резьбой и проделал путь назад в покои Чейда, заметив двух выходящих оттуда юношей. Они остановились и уставились на меня широко раскрытыми глазами. Проспер и Интегрити. Сыновья Дьютифула. Я носил их на руках, когда они были младенцами, и маленькими мальчиками они иногда посещали Ивовый Лес со своим отцом. Я закапывал их в осенние листья и наблюдал за их попытками поймать лягушек в реке. Но когда они подросли, долгие отъезды на Внешние Острова вырвали их из моего мира.

Проспер толкнул локтем брата и самодовольно сказал:

— Я же говорил тебе, что это он.

У наследного принца Интегрити было немного больше достоинства.

— Кузен, — сказал он серьезно и протянул руку.

Мы пожали руки, пока Проспер закатывал глаза.

— Я, кажется, вспоминаю, как он мыл тебя в корыте для лошади после того, как ты упал в навоз, — заметил он ни к кому в частности не обращаясь.

Интегрити стремился сохранить свое достоинство, пока я осторожно солгал:

— Я такого совсем не помню.

— А я помню, — утверждал Проспер. — Бабушка Пейшенс ругала вас за загрязнение воды для лошадей.

Это заставило меня улыбнуться. Я забыл, что они считают Пейшенс бабушкой. Внезапно я захотел вернуться в те дни. Я хотел, чтобы моя девочка вернулась домой, и я хотел подобное детство для нее. Ни сжигания тел по ночам, ни похищения калсидийскими наемниками. Я спрятал все это глубоко в себя и обрел возможность говорить.

— Как лорд Чейд?

— Наша бабушка попросила нас посетить его и развлечь его. Он сказал нам, что его ум уже достаточно занят, и попросил пойти в друге место. Я думаю, что рана беспокоит его больше, чем он показывает. Но мы делаем, как он сказал, идем в другое место. Хотите пойти с нами? Лорд Чири организует игру в карты сегодня.

— Нет, спасибо. Я думаю перехватить эстафету в поддержание работы ума лорда Чейда. — Карты. Я почувствовал смутное недовольство, затем подумал, что они, должно быть, увлечены ими. Они постояли еще немного, глядя на меня, и я вдруг понял, что у нас не было почти ничего, что сказать друг другу. Я отошел от их жизни, и теперь едва знал их.

Интегрити нашелся прежде меня.

— Ну, мы, определенно встретимся на ужине сегодня вечером. Может быть, мы сможем поговорить больше.

— Может быть, — согласился я, но сомневался. Я не хотел рассказывать им дедушкины сказки о том, как все было раньше. О людях, которых я убил, о том, как их двоюродный дед мучил меня. Вдруг я почувствовал себя старым и поспешно вошел в покои Чейда, чтобы напомнить себе, что он был намного старше меня.

— Фитц, — приветствовал он. — Ты так долго.

Я закрыл за собой дверь.

— Насколько сильна боль? — я достал флакон из кармана. Его рот был бледным, и я мог почувствовал запах болезни.

— Сильна, — он дышал приоткрытым ртом.

— Эш пошел за целителем. Или, наверное, я должен сказать — Спарк.

Он слегка улыбнулся, поморщившись.

— А. Что ж, даже хорошо, что ты узнал. Ты принес мак?

— Да. Но, возможно, нам следует подождать целителя?

Он быстро тряхнул головой.

— Нет. Мне это нужно, мальчик. Я не могу думать. И я не могу выкинуть их из моей головы.

— Выкинуть из головы кого? — я спешно осмотрел комнату. Здесь нечего смешать с маком, чтобы было удобнее его принимать.

— Ты знаешь, — заговорщически прошептал он. — Тех, из камней.

Я замер там, где стоял. Потом два прыжка оказался рядом с кроватью. Я коснулся его лба. Горячий и сухой.

— Чейд, я не знаю, что ты имеешь в виду. У тебя лихорадка. Я думаю, что у тебя могут быть галлюцинации.

Он уставился на меня, глаза блестели зеленью.

— Никто не говорил с тобой во время нашего перехода? И никто не пытается говорить с тобой сейчас? — это были не вопросы. Это были обвинения.

— Нет, Чейд, — я испугался за него.

Он пожевал нижнюю губу.

— Я узнал его голос. Прошли годы, но я узнал голос моего брата.

Я ждал.

Его пальцы поманили меня ближе. Он указал ими на портрет на стене и прошептал:

— Шрюд говорил со мной в камнях. Он спросил, иду ли я, чтобы присоединиться к нему.

— Чейд, рана загрязнилась и лихорадка усилилась. Твой разум в тумане.

Почему я так беспокоился, говоря эти слова? Я знал, что он не согласится с ними. Также я знал, с возрастающим отчаянием, что он не может связаться со мной Скиллом прямо сейчас.

— Ты мог бы пойти с нами, Фитц. Упорхнуть прочь с нами. Тебе бы это понравилось, — он говорил таким тоном, каким говорил старый король Шрюд, от этого по спине пробежал холодок. Было слишком поздно. Если я помогу ему выбраться с помощью Скилла прямо сейчас, распечатает ли он Шайн? Или умышленно отправит нас обоих в ничто?

— Чейд. Пожалуйста, — я даже не знаю, что я просил. Я перевел дыхание. — Позволь мне осмотреть рану.

Он медленно покачал головой.

— Это не рана, Фитц. Это не инфекция. По крайней мере, не обычная. Это Скилл. Вот что гноится во мне, — Чейд помолчал. Он смотрел на стену, медленно дыша. Я не мог сопротивляться порыву. Я повернулся, чтобы посмотреть на портрет. Пусто. Только краска на холсте. Затем он спросил. — Ты помнишь Видящего Августа?

— Разумеется, я помню.