Странствия убийцы

Я проснулся первым. Я выполз из палатки и вернулся с котелком свежего мокрого снега, чтобы вскипятить его для утреннего чая. Снаружи сильно потеплело. Это подбодрило меня, и я подумал, что в долины, возможно, уже пришла весна. Прежде чем мое сознание начало блуждать, я вернулся к размышлениям об игре. Ночной Волк подошел и положил голову мне на плечо.

Я устал видеть сны о камнях. Подними глаза и посмотри на все сразу, маленький брат. Они охотятся стаей, а не по отдельности. Посмотри. Вот здесь. Поставь сюда черный и не гони белый красным, а ставь его сюда, чтобы закрыть ловушку. Вот и все.

Я все еще поражался великолепной простоте решения Ночного Волка, когда проснулась Кеттл. Она с улыбкой спросила меня, решил ли я задачу. В ответ я взял из кошелька черный камень и сделал те ходы, которые предложил волк. Кеттл ахнула от удивления. Потом она с благоговением подняла на меня глаза.

— Никто никогда не мог решить ее так быстро, — сказала она мне.

— Мне помогали, — застенчиво признался я. — Это игра волка, не моя.

Глаза Кеттл округлились.

— Ты издеваешься над старой женщиной, — упрекнула она меня.

— Нет. Не издеваюсь, — сказал я, увидев, что она обиделась. — Я думал об этом всю ночь. Мне даже снилась игра. А когда я проснулся, решение нашел Ночной Волк.

Она некоторое время молчала.

— Я думала, что Ночной Волк… хорошо выдрессирован. Думала, что он слышит твои команды, даже если ты не произносишь их вслух. А теперь ты говоришь, что он мог понять эту игру. Хочешь сказать, что он понимает все, что я говорю?

На другой стороне палатки Старлинг поднялась на локте, прислушиваясь к нашей беседе. Я хотел как-нибудь уйти от разговора, но потом с яростью отказался от этого. Я расправил плечи, словно докладывал самому Верити, и заговорил четко:

— Мы связаны Уитом. То, что слышу и понимаю я, понимает по-своему и он. Тому, что его интересует, он учится. Он, конечно, не может прочитать свиток или запомнить песню. Но если что-то волнует его, он думает об этом. Обычно по-волчьи, но иногда почти так же, как мог бы любой другой… — Я пытался выразить словами то, чего сам как следует не понимал. — Он рассматривает эту игру как стаю волков, загоняющих дичь, а не как черные, красные и белые фишки. И он увидел, куда бы пошел, если бы охотился с этой стаей, чтобы увереннее загнать свою добычу. Я думаю, что сам иногда вижу вещи, как он… как волк. Думаю, в этом нет ничего плохого. Это просто другой способ ощущения мира.

В глазах Кеттл все еще был след суеверного страха, когда она перевела взгляд с меня на спящего волка. Ночной Волк выбрал это мгновение, чтобы поднять и опустить хвост в сонном повиливании, давая понять, что прекрасно знает, о ком мы говорим. Кеттл вздрогнула.

— То, что ты делаешь с ним, — это вроде Скилла, только по отношению к волку?

Я хотел было покачать головой, но потом пожал плечами:

— Уит начинается с общности чувств. Так было, когда я был ребенком. Чуять запахи, преследовать цыпленка, потому что он бежит, радоваться совместной еде. Но когда сосуществуешь с животным так долго, как мы с Ночным Волком, все меняется. Это уже не только чувства, но и не совсем настоящие слова. Я лучше чувствую животное, внутри которого живет мое сознание. Он лучше чувствует…

Мысли. О том, что происходит до и после того, как решаешь сделать что-нибудь. Начинаешь понимать, что всегда приходится делать выбор, и решаешь, что для тебя лучше.

Совершенно верно. Я повторил его слова вслух для Кеттл. К этому моменту Ночной Волк уже поднялся. Он картинно потянулся, а потом сел и склонил голову набок, глядя на нее.

— Понимаю, — слабым голосом проговорила она, — понимаю.

Потом она встала и вышла из палатки. Старлинг тоже села и потянулась.

— Это заставляет совершенно по-другому думать о почесывании его ушей, — заметила она. Шут ответил ей фырканьем, сел и немедленно протянул руку, чтобы почесать Ночного Волка за ушами. Волк признательно повалился на него. Я рыкнул на них обоих и вернулся к приготовлению чая.