Странствия убийцы

– Когда человека учат Скиллу, – продолжал я медленно, – его предостерегают, объясняя, что магия представляет опасность для него. Если человек использует Скилл, чтобы что-нибудь сделать, он должен сосредоточить все внимание на своей цели и не отвлекаться на притяжение Скилла. Если наделенный Скиллом перестанет быть сосредоточенным и отдастся Скиллу, он может полностью затеряться в нем. Раствориться.

Я оторвал взгляд от огня и оглядел их лица. Все были неподвижны. Кроме Кеттл, которая слегка кивала в такт моим словам.

– Сегодня, с того момента как мы вышли на дорогу, я стал чувствовать что-то похожее на притяжение Скилла. Вот уже несколько дней я, насколько это возможно, закрыл для себя Скилл, потому что боялся, что группа Регала каким-то образом пробьется в мое сознание и причинит мне вред. Но, несмотря на это, я испытывал сильное искушение Скилла. Как музыка, которую я почти что слышал, или очень слабый запах дичи. После этого я держался в напряжении, пытаясь решить, что зовет меня… – Я быстро взглянул на Кеттл и увидел в ее глазах голод. – Это потому, что дорога сделана Скиллом?

Вспышка гнева исказила ее лицо. Она опустила глаза на свои старые руки, сложенные на коленях. Она раздраженно вздохнула:

– Это возможно. В старых легендах, которые я слышала, говорится, что, если вещь обработана Скиллом, она может быть опасной для некоторых людей. Не для обычных людей, а для тех, кто наделен Скиллом, но не обучен ему. Или для тех, кто был недостаточно хорошо обучен, чтобы знать, как соблюдать осторожность.

– Я никогда не слышал никаких легенд о вещах, обработанных Скиллом. – Я повернулся к шуту и Старлинг: – А вы?

Оба молча покачали головами.

– Мне кажется, – осторожно сказал я Кеттл, – что такой начитанный человек, как шут, должен был встречать где-нибудь упоминание о таких легендах. И конечно, хорошо подготовленный менестрель тоже должен был бы слышать о них. – Я открыто посмотрел на нее.

Она скрестила руки на груди.

– Я не виновата в том, что они чего-то не читали или не слышали, – сказала она натянуто. – Я просто рассказываю о том, что мне говорили давным-давно.

– Как давно? – надавил я. Сидевшая напротив меня Кетриккен нахмурилась, но не стала вмешиваться.

– Очень давно, – холодно ответила Кеттл. – В те дни, когда молодые люди уважали старость.

На лице шута появилась восхищенная улыбка. Кеттл, казалось, почувствовала, что выиграла сражение, потому что с грохотом поставила свою кружку в котелок из-под овсянки и протянула его мне.

– Твоя очередь мыть посуду, – сказала она сурово. Она встала и пошла от костра в палатку.

Когда я медленно собирал тарелки, чтобы протереть их чистым снегом, Кетриккен подошла и встала рядом со мной.

– Что ты подозреваешь? – спросила она прямо, как обычно. – Ты думаешь, она шпион, враг?

– Нет. Я не думаю, что она враг. Но мне кажется, она… Не просто старая женщина с религиозным интересом к шуту. Нечто большее.

– Но ты не знаешь, что именно?

– Нет. Не знаю. Я только заметил, что, похоже, она знает о Скилле гораздо больше, чем я подозревал. Но конечно, старый человек многому учится за свою жизнь. Возможно, все объясняется именно этим. – Я посмотрел вверх, на гнущиеся под ударами ветра верхушки деревьев. – Как вы думаете, ночью будет снег? – спросил я у Кетриккен.

– Наверняка. И хорошо, если он кончится к утру. Нам нужно собрать побольше хвороста и сложить его у палатки. Нет, тебе придется пойти и посидеть внутри. Если твое сознание опять начнет блуждать в такой темноте да еще снег пойдет, нам тебя никогда не найти.

Я начал протестовать, но она остановила меня вопросом:

– Мой Верити. Он лучше тебя владеет Скиллом?

– Да, моя леди.

– Думаешь, эта дорога зовет его так же, как тебя?

– Я уверена. Но он всегда был сильнее меня в Скилле и гораздо упрямее.

Она грустно улыбнулась.

– Да, он упрямый. – Внезапно она тяжело вздохнула. – Если бы мы были обыкновенными мужчиной и женщиной, живущими далеко от моря и от гор! Тогда для нас все было бы проще.

– Я тоже хотел бы этого, – тихо проговорил я. – Я хотел бы, чтобы у меня на руках были мозоли от простой работы и чтобы свечи Молли освещали наш дом.

– Надеюсь, что все это у тебя будет, Фитц, – ответила Кетриккен. – Правда надеюсь. Но между «здесь» и «там» долгий путь, и мы должны пройти его.

– Это так, – промолвил я. Что-то вроде тихого согласия воцарилось между нами. Я не сомневался в том, что, если бы того потребовали обстоятельства, она посадила бы на трон мою дочь. Но для нее так же невозможно было изменить отношение к долгу и жертвенности, как сменить кости и кровь собственного тела. Такой уж она была. И дело было не в том, что она хотела отобрать моего ребенка.

Все, что я мог сделать, чтобы сохранить свою дочь, – это вернуть Кетриккен ее мужа в целости и сохранности.