Странствия убийцы

Менестрели и бродячие писцы занимают особое место в обществе Шести Герцогств. Они хранят знания не только о своих собственных ремеслах, но и о множестве других вещей. Менестрели помнят историю Шести Герцогств — не только основную историю формирования королевства, но и менее значительные рассказы о маленьких городах и даже семьях, построивших их. Хотя каждый менестрель мечтает быть единственным свидетелем какого-нибудь важного события и тем самым стать автором новой саги, их истинная ценность в постоянном наблюдении за мелочами, которые и составляют ткань жизни. Когда возникает спор о принадлежности собственности, происхождении семьи или даже давнем обещании, призывают менестрелей, чтобы восполнить детали, которые остальные могли забыть. Их поддерживают, но не заменяют бродячие писцы. За определенную плату они предоставляют записи о свадьбах, рождении, смене собственника земли, о полученном наследстве или об обещанном приданом. Это касается не только имени или профессии, но и происхождения и места жительства. Иногда менестреля зовут, чтобы он выступил в качестве свидетеля и поставил свою подпись под тем, что зафиксировал писец. По этой причине они часто путешествуют вместе, или один человек совмещает обе профессии. По старинному обычаю с менестрелями и писцами хорошо обращаются в благородных домах — там они находят приют на зиму и оседают к старости. Ни один лорд не захочет, чтобы менестрели и писцы плохо говорили о нем или не помнили его вообще. Щедрости к этим двум категориям людей учат, как простой вежливости. Если в замке за столом нет менестрелей, люди знают, что их хозяин скуп.

Я попрощался с музыкантами вечером у дверей трактира в маленьком захламленном городишке Кровснеке. Скорее, я попрощался с Джошем. Хани ушла в трактир, даже не взглянув на меня. Взгляд Пайпер был таким озадаченным, что ничего не сказал мне. Потом она ушла вслед за Хани. Джош и я остались на улице. Мы шли вместе, и его рука все еще лежала на моем плече.

— Здесь ступенька у двери, — тихо предупредил я его. Он кивнул в знак благодарности.

— Что ж. Горячая еда нам не помешает, — заметил он и кивнул в сторону двери.

Я покачал головой, а потом сказал:

— Спасибо, но я не пойду с вами. Я ухожу.

— Прямо сейчас? Ну, Коб, хотя бы кружку пива и немного мяса. Я знаю, что Хани… иногда трудно терпеть, но ты же не думаешь, что она говорит за всех нас.

— Дело не в этом. Я просто кое-что должен сделать. Я это долго откладывал, слишком долго. А вчера понял, что, пока я этого не сделаю, мне не будет покоя.

Джош тяжело вздохнул:

— Ужасный день был вчера. Я не стал бы принимать жизненно важное решение после такого дня. — Он повернул голову и посмотрел на меня. — Что бы это ни было, Коб, я думаю, время все излечит. Оно лечит многое, знаешь ли.

— Кое-что, — с отвращением пробормотал я. — Другое не становится лучше, пока ты не исправишь это. Тем или другим способом.

— Что ж. — Он протянул мне руку, и я взял ее. — Тогда удачи тебе. По крайней мере, в этой руке воина теперь есть меч. Это не может быть дурным знаком.

— Вот дверь, — сказал я и открыл ее. — Удачи также и вам.

Когда я снова вышел на улицу, то почувствовал себя так, словно сбросил тяжелую ношу. Снова свободен. Я не скоро еще раз обременю себя чем-нибудь подобным.

Я иду, сказал я Ночному Волку. Вечером мы поохотимся.

Я буду ждать тебя.