Странствующий

Но однажды ты сумел достучаться. Тебе как-то удалось пробиться сквозь невозможное — мою тупость, мой грубый цинизм. Маленький сын мой… не родившийся! Не носил я тебя на руках, не кормил из бутылочки с соской, не покупал тебе игрушки, не рассказывал сказки перед сном, не носил на загривке, не провожал в школу, с тревогой наблюдая, чтобы тебя никто их старших не обидел — не было этого!..

Но ты дал мне возможность встретиться с тобой. Когда ты заговорил со мной из своего таинственного мира, я сразу же узнал тебя — как не узнать мне собственного сына! В тот миг я боялся только одного — что не сумею объяснить тебе мою подлость, не умолю тебя простить своего отца-убийцу. Я стал что-то сбивчиво говорить тебе, но слова путались, мысли вязли, как пьяные ноги в раскисшей глине. Снова я все испортил, только увеличив свою вину перед тобой. И вот когда мутный поток моего бессильного отчаянного бреда захлебнулся, когда лишь на миг остановился — ты сказал эти слова:

— Папа, не мучай себя. Все равно я тебя люблю.

— Сынок! Ты отвечаешь на мое предательство — любовью?

— Да, папа. Я тебя прощаю.

— Мою подлость ты сумел простить?

— А как же иначе — ты мой папа. У меня здесь много друзей, братиков и сестричек. У нас добрые воспитатели. О нас заботятся. Но ты у меня один, потому что ты — мой папа.

— Прошу, не говори так! Я сойду с ума от боли!

— Это раньше ты сходил с ума. А сейчас ты выздоравливаешь. И мне становится лучше, глядя на тебя. Мне тоже раньше было плохо. Но ты исповедал свой грех и понес наказание. И со дня твоей исповеди я стал расти. Когда мы встретимся, я смогу тебя обнять. А раньше я был меньше карлика.

— Что мне сделать, сынок, чтобы хоть немного оправдаться перед тобой? Как загладить свою вину?

— Ты уже это делаешь — ты встал на путь покаяния. Только прошу, не сходи с него.

Обретение мощей

По лесу идти приятно, особенно по такому, как этот: светлому, березовому с редким орешником. Под ногами кое-где попадается свежий звериный помет. В зарослях папоротника вспархивают давно не пуганные птицы. Огромные муравейники высятся шевелящимися пирамидами. Заяц в летней спецовке цвета хаки лениво упрыгивает за кусты, неуклюже выбрасывая длинные задние лапы. Ежик деловито тащит извивающуюся на колючей спине блестящую змейку. То наткнешься на обветшавший шалаш с кострищем, то ступаешь на поляну с таким обилием грибов, что и складывать куда не знаешь.

Но однажды случается находка, которая приносит некоторое волнение. Потому что смерть, даже человека незнакомого, всегда выводит тебя из покоя в область таинственную, непредсказуемую, где непосредственно сталкиваешься с хрупкостью и конечностью человеческой жизни.

Так происходит и на этот раз. После дивной солнечной полянки с веселыми ромашками, синеокими васильками и золотистыми зонтиками пижмы; после густого малинника, увешанного рубиновыми пахучими ягодами; после спуска в низинку пологим склоном холма, чуть не наступаем на россыпь человеческих костей. Стоим в повисшей тишине, а по ушам долбит барабанная дробь дятла, эхом разносимая по лесу.

— Нужно бы предать останки земле, — шепчет Валерий.

Дело, конечно, необходимое, только вот чем? Порывшись в рюкзаках, находим нож и ложку. Еще поодаль разыскиваем кол с острым концом. Хорошо еще, что почва мягкая, рассыпчатая. Начинаем копать. Когда углубление достигает сантиметров десяти, под нашим инструментом каменеет спекшаяся глина, и мы прерываемся на отдых. Валерий, озадаченный отсутствием черепа, обходит окрестности. Метрах в пятнадцати поднимает из травы череп с остатком длинных волос на затылке.

— Посмотри, — говорит он, — какой хороший цвет у костной ткани черепа. Янтарный, ровный, без пятен. Видно, человек был высокой жизни. Может быть, даже мученик.

Передо мной раскрывается пространство, и вижу я одинокого монаха с лопатой на плече. Не первый год ходит он в этих краях. Знает, в каких местах нужно искать умерших. Рядом с почтовыми трактами, недалеко от селений или в густых чащобах — там чаще всего замерзают странники, нападают на людей разбойники или звери лесные. Иногда идет монах по наитию, сам не ведая куда. И как бы случайно в густых кустах или под горкой сухой листвы встречает драгоценную находку.