Страшен путь на Ошхамахо

Египет был завоеван турками, а мелик бежал на юг, к вождю одного из бедуинских племен. Паломник не мог знать, к какому именно вождю. Но это знал я. В моей памяти сейчас же возникло коричнево-красное, как копченая говядина, лицо бедуинского старейшины Шейх-Сеида — владыки многих десятков кочевий, разбросанных по редким оазисам Нубийской пустыни. Вспомнил я и и ношение Туманбея к этому полудикому пустынному льву, который посещал дворец монарха в качестве желанного гостя. Главный оазис вождя находился, как я слышал, где-то неподалеку от Луксора, и, значит, мой царственный дядя сейчас был гораздо ближе ко мне, чем если бы оставался ждать своего Мысроко в Каире. И, наверное, сейчас я ему был гораздо нужнее…

Еще несколько дней бешеной изнурительной скачки по желто-бурым пыльным дорогам, допросы случайных путников, поиски почти вслепую — и вот однажды утром с небольшой возвышенности, полого вздымающейся над долиной Нила, я увидел до полусотни шатров, много коней, верблюдов и… не меньше трех сотен вооруженных людей.

С расстояния двух полетов стрелы были отлично видны белоснежные бурнусы бедуинов и запыленные чекмени турецких вояк. Чекменей было вдвое больше, чем бурнусов…

Мы никак не ожидали встретить здесь, так далеко на юге, турецких всадников. Куда же так торопились воины султана Селима, по прозвищу Пьяница? Пока горькая догадка, подобно медленному утреннему рассвету, постепенно озаряла мой мозг, турки нас заметили. Они могли увидеть пока только меня и Тузара (остальные мои люди немного поотстали), и потому всего лишь десяток конных с обнаженными саблями поскакали в нашу сторону. Эта опрометчивость обошлась им дорого. Мы с Тузаром неторопливо повернули коней, сделали знак нашим парням и, пока турки достигли гребня возвышенности, наш маленький отряд отошел на половину полета стрелы и рассеялся среди редких островков терновника. Турки, храбро визжа, бросились вперед. Шестеро или семеро почти одновременно грохнулись наземь, пронзенные стрелами. Остальные трое даже не успели повернуть коней: мои джигиты мигом с ними покончили

Лишь один турок, раненный в плечо, остался жив. От него мы узнали, что бедуинский владыка Шейх-Сеид выдал Туманбея. Гнусный предатель тайно сообщил туркам, где скрывается египетский монарх, и две сотни испаев — конных гвардейцев султана под предводительством сардара Джевдет-паши еще вчера прибыли сюда, уничтожили немногочисленных приближенных Туманбея, а его самого захватили в плен. Сегодня мелика повезут к султану в Каир.

Итак, моя догадка оказалась правильной.

Спасти Туманбея было невозможно. Оставалось лишь одно: напасть на конвой, убить как можно больше врагов и со славой погибнуть на глазах всеясного.

Мои товарищи согласились со мной. Да иного нельзя было и ожидать от этих добрых черкесских витязей. Мне пришлось еще удерживать их от немедленной атаки: слишком с большого расстояния увидели бы турки се начало. Я решил сделать быстрый дневной переход па север, найти удобное для засады место, выждать, пока испаи устроят ночной привал, и напасть на них врасплох, громко выкликая высокое имя нашего монарха. Вот тогда мы и сумеем продать свои жизни подороже.

Наскоро сотворив молитву над раненым турком, а затем прекратив его суетные мирские заботы, мы крупной рысью помчались на север. Скоро могла начаться погоня, но никто уже не мог бы указать ей верную дорогу, к тому же наше направление было, конечно, «наименее вероятным».

К заходу солнца мы оказались на берегу прозрачною родникового ручья, впадающего все в тот же Нил. Дорога в этом месте на довольно большое расстояние удалялась от великого водного пути, который сверкал под закатными лучами солнца, словно золотой меч Азраила ручейка поросли невысоким трос шиком, девять пальм, посаженных чьими-то трудолюбивыми руками, так и манили под благословенную сень зеленой стрельчатой листвы. Лучшего места для привала и не придумаешь. И это место должно было стать для каждого из нас последним привалом на дороге жизни. Последним и очень коротким. Ибо аллах не дал нашим лошадям, усталым и ослабленным, опередить турецкую конницу на такое время, которого хватило бы для безмятежного отдыха у чистого водного потока. Гораздо скорее, чем нам хотелось, увидели мы вдали облако пыли, поднятое сотнями копыт, и через мгновение вновь сидели в седлах.

Отъехав от ручья, мы укрылись за ближайшими холмами, глинистопесчаные склоны которых были покрытыми лишаями и пучками сухой верблюжьей колючки.

Турки поспели к роднику Девяти пальм как раз к вечернему намазу. Мы слышали протяжный голос муллы, призывавшего испаев к молитве, и сами помолились одновременно со спешившимися всадниками Джевдет-паши.