Представление о мужественности на Западе свелось к чисто внешнему, показному элементу — определенному состоянию мускулатуры тела. Это уже с метафизической точки зрения адресует вообще не к мужскому, а к женскому принципу — создавая себе подобное «красивое тело», мужчина как бы прихорашивается, чтобы пользоваться спросом у противоположного пола. Образ «красивого мускулистого тела» близок к гомосексуализму. Он предполагает как бы «торговлю своими прелестями»; он фактически программирует мужчину на поведение гетеры.
В этом пункте как раз и видно различие во влиянии сексуальной революции на мужчину и женщину. Женщина, как пассивная сторона акта любви, как «восприемлющее» начало, материя, как воплощение божественной «вечной женственности», то есть предмет любви — сохранила наиболее органическую свою черту. Мужчина же свою основную органическую черту — оформляющую, упорядочивающую творческую активность — утратил. Теперь он также «предлагает себя», как и женщина.
Это само по себе оказывает чудовищное воздействие на мужской пол. Для мужчины естественно отношение к сексуальности как к тайному.
Если следовать Соловьеву, то это воплощение таинства любви. Но даже если рассматривать не метафизику этого процесса, а историческую практику многотысячелетнего периода патриархата, сексуальность всегда «таилась», а демонстрация ее рассматривалась как вырождение. Даже практика сексуальной разнузданности эпохи Возрождения, имевшая смысл травестирования церковных догматов, никогда не сопровождалась культурой повышенного внимания мужчин к сексуальности своего тела.Приведу в этом смысле отрывок из текста Вейнингера, в котором он описывает типичное для женщины и для мужчины (как для абсолютных типов) поведение.
Описание сделано в характерном для Вейнингера тоне, уничижительном по отношению к женщине. Но оно прекрасно показывает, что именно изменилось за последние сто с лишним лет:
«Женщины… в присутствии других женщин без всякого стеснения выставляют напоказ свое голое тело, мужчины же между собою всегда стараются прикрыть свою наготу… Мужчине не приятно и противно знать половую жизнь другого мужчины. Женщина же создает себе в мыслях общую картину половой жизни другой женщины немедленно после первого знакомства с ней, она даже оценивает другую женщину исключительно с этой точки зрения в ее „жизни“…
Бесстыдство и бессердечие женщины особенно сильно проявляется в ее способности говорить о том, что какой-либо мужчина ее любит. Мужчина, напротив, чувствует себя пристыженным любовью к нему со стороны другого человека, так как эта любовь его сковывает, ограничивает, делает его пассивным, между тем как по природе своей он должен быть одаряющим, активным, свободным. Далее мужчина отлично сознает, что, как целое, он не заслуживает любви в полной мере. Поэтому мужчина нигде не будет так упорно хранить молчание, как в этом вопросе, хотя бы отсутствие у него интимных отношений к какой-либо девушке и устраняло всякий риск ее скомпрометировать. Женщина горда тем, что ее любят, она хвастается своей любовью перед другими женщинами для того, чтобы вызвать в них зависть».
Сегодняшний западный мужчина, особенно юноша, нарцистичный и чрезвычайно озабоченный своим внешним видом, чрезвычайно щепетильный в области внимания к нему женщин и сильно на этом сосредоточенный, полностью ставит эти наблюдения Вейнингера с ног на голову. Он много думает, да и говорит о производимом им впечатлении и с большим интересом относится к половой жизни других мужчин. Современный «пикапер», коллекционирующий свои сексуальные похождения и строящий на них свою идентичность, есть нечто прямо противоположное мужчине столетней давности, который «упорно хранил молчание» в том, что касалось его интимной сферы, и который только и есть настоящий мужчина. Напротив, к этому «пикаперу», да и вообще сегодняшнему мужчине на Западе, в высшей степени применимо то, что сказано здесь о женщине.
Отмечу здесь, что то же самое в высшей степени применимо к абсолютному большинству так называемого «ЛГБТ-сообщества» в том виде, как оно сложилось на Западе, как оно преподносит само себя. Это очень видно по публичным мероприятиям, которые оно проводит. Гомосексуалисты, лесбиянки, трансгендеры обоих полов чрезвычайно сконцентрированы на всем, что связано с сексуальностью, и чрезвычайно озабочены своим «внешним образом», презентацией себя и своей сексуальности. Это есть не что иное, как экспансия женского принципа.
Франкл, работая с сексуальными неврозами, недооценил значение этого фактора. Женщина, стремящаяся доказать, что она привлекательна и «ничуть не фригидна», хотя и оказывается отчуждена от высшего чувства любви, но остается в своей органике. Мужчина же, озабоченный тем, чтобы продемонстрировать свою потенцию — это уже не мужчина, а просто чучело.