Страшная дорога свободной личности

Дело не только в Украине. Дело в том, что «гендерный процесс», являющийся просто институционализацией прихода темного матриархата, по-крупному сегодня никем не оспаривается. Как и все те западные ценности, первейшей из которых, по словам Ричарда Мура, являются права ЛГБТ. Да, Россия сказала по отношению к некоторой части этих ценностей нечто вроде «ну, это уж слишком». Но не более того. «Гендерная» идеология наступает, она на марше.

Необходимо бросить ей вызов полноценно и системно, начать идеологическую войну, оформляя альтернативу по другую сторону баррикад этой войны. Такая альтернатива может быть создана только на русской почве.

Эта задача колоссальной сложности, но от нее в прямом смысле зависит будущее. Для того, чтобы подойти к ее решению, необходимо более подробно рассмотреть генезис «гендерной» идеологии. Как она так быстро восторжествовала на всем совокупном Западе и приобрела такую силу?

Страшная дорога свободной личности Жижек и кастрация

Илья Росляков / ИА Красная Весна / 30 мая 2022

Если Фрейд в начале века говорит еще только о страхе кастрации, который находится у истоков социализации человека, то есть становления субъекта, то Лакан и Жижек — уже о совершившейся (или совершающейся) «символической кастрации», которая фактически и есть сам субъект

Утром 24 февраля, немедленно после начала спецоперации на Украине, действия России прокомментировал известный на Западе современный философ Славой Жижек. Он выпустил небольшой текст под названием «Было ли российское „изнасилование“ Украины неизбежным?», в котором «перевел» все происходящее на язык сексуальности.

Жижек обратил внимание на высказывание Путина, адресованное Зеленскому, заявившему, что ему не нравятся Минские соглашения. «Нравится, не нравится — терпи, моя красавица», — сказал Путин. Развивая из этого высказывания сексуальную метафору, Жижек утверждает: Украина рассматривается как объект изнасилования; Россия показывает, что если она «не получит согласия на секс от Украины, то она готова совершить изнасилование». И тем самым она обвиняет Украину в «провокации ее на совершение изнасилования».

Однако необходимость прибегнуть к изнасилованию, продолжает автор, говорит о слабости России: «Как это имеет место и в случае с реальными насильниками, изнасилование свидетельствует об импотенции агрессора. Эта импотенция ощутима сейчас в том, что акт изнасилования начался с прямой пенетрации российских военных в Украину».

За этим маячит обсуждавшаяся нами идея о слабости мужского начала как такового.

Жижек берет здесь на вооружение семантику радикальных феминисток, которые говорили, что власть мужчины основана на насилии, в первую очередь на его насильственном поведении в сексуальном акте. Потом это составило основу представлений о токсичной маскулинности.

Мы снова сталкиваемся с тем, что действия России интерпретируется Западом как проявления этой самой токсичной маскулинности, которая, как мы видели, считается «проблематичной конструкцией», уже значительно ослабленной атаками феминизма. Теперь ее нужно «добить». Россия рассматривается Жижеком как субстрат мужественности, бытие которой должно быть прекращено прямым радикальным способом.

Эссе Жижека завершается так: «Все мы в странах, которым пришлось стать свидетельницами печального происшествия изнасилования Украины, должны знать, что только реальная кастрация предотвращает изнасилование. Так что мы должны рекомендовать международному сообществу предпринять операцию по кастрации России — игнорировать и маргинализировать их насколько возможно, чтобы быть уверенными, что потом уже ничего не вырастет из их глобального авторитета».

Я бы не стал упоминать нашумевший украинский пропагандистский ролик, где львовская актриса в народном костюме посреди поля возвещает о пробуждении «в недрах днепровских круч» «изначального и стародавнего украинского бога» — видимо языческого, бога, которому поклонялись до крещения Руси, происходившего именно в Днепре. И изображает перерезание горла российскому солдату, приговаривая «вы будете убиты все» и «добро пожаловать в ад». Но есть одна важная деталь. Горло солдата перерезается не абы чем, а серпом. Который имеет неотменяемое символическое значение — орудия оскопления Кроносом Урана. То есть орудия кастрации. Поскольку показанный на экране солдат явно призван создать образ «обычного русского мужика», то речь идет, несомненно, о том же самом, что и у Жижека — о кастрации русских.

Эта тема, впрочем, звучала в украинской пропаганде и в более явном виде. Украинский «гражданский активист» Геннадий Друзенко сообщал уже в прямом эфире, что дал указание своим врачам кастрировать российских пленных солдат, «потому что это тараканы, а не люди».