Страшная сила

– А вам, госпожа Евсеева, понятно… – Анатолий Васильевич резко остановился и уперся в меня тяжелым взглядом. – Что это – государственная тайна? И от вашего молчания зависит…

– А? Что? Где? – Я дико завращала глазами. – О чем это вы? Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не…

– Вот и отлично! – «Дед» снизошел до похлопывания моего плеча. – А теперь не пора ли вам на свежий воздух?

Возражений не последовало.

Глава пятая

На свежий воздух мы выбрались, поднявшись по железной лесенке, миновав пост бдительной охраны и проскользнув через несколько металлических дверей разной степени ржавости. Двери Анатолий Васильевич отпирал самыми обыкновенными «амбарными» ключами, болтающимися на общей связке. С последней дверью возни было куда больше. Электронный замок, встроенный в стену, дождался пока тонкие пальцы «деда» наберут десятизначный шифр, и с легким щелчком отворил нам путь к свободе. Очутившись в старом заброшенном цеху, я закашлялась, захлебнувшись морозным воздухом, и едва не подвернула ногу в кромешной темноте. Зимняя ночь глядела на меня сквозь дырявую крышу равнодушными звездами, рождая единственную членораздельную мысль: «Мама дорогая, я же опоздала на поезд! Теперь Павел меня точно убьет…»

С этой мыслью я тряслась на заднем сидении знакомого джипа, поглядывая на затылок угрюмого шофера, одной рукой вертевшего баранку. Ну, как я им все объясню?.. Особенно если поклялась молчать про секретную лабораторию…

Вот и почти родной подъезд. Одолев три последние ступеньки, я замерла перед нашей квартирой, и робко поскреблась в дверь.

– Кто?

По голосу Павла запросто можно было предположить, что он стоит перед дверью с АКМом и готов пристрелить любого, чей ответ ему не понравится.

– Это я, Павел. Ника…

«Точно убьет», – обреченно думала я, пока лязгали замки, и распахивалась дверь, являя напряженную фигуру Павла Челнокова. Оказывается, я была не так уж далека от истины, представляя себе его вооруженным и очень опасным. С той только разницей, что за неимением автомата Павел сжимал в руке неизвестно откуда взявшуюся монтировку.

Глядя на его перекошенное лицо, я ожидала чего угодно, только не этого. Ухватив воротник куртки, Павел втянул меня в прихожую, и с пушечным грохотом захлопнул дверь. А потом сгреб в охапку, прижал к себе, и долго-долго матерился.

– Ты чего? – пробормотала я, когда хватка омоновца немного ослабла.

– Элю и Хуана похитили. Мы думали, что тебя тоже.

Отлепившись от Павла, я увидела полные слез глаза мамы, осунувшееся лицо отца, и даже застывшую со стиснутыми на груди руками Наташку.

– Как похитили? – Все происходящее вдруг показалось продолжением кошмарного сна начавшегося в гулком бетонном коридоре.

– Хуан за сигаретами в киоск пошел, – дрожащим голосом поведала Наташка. – И Эля за ним увязалась. Мы ждали-ждали, а их нет и нет… А потом твой папа пошел к киоску, и ему сказали, будто кто-то видел, как их в машину запихивали… Мы тебе на сотовый звонить, а ты не отвечаешь…

– Это я виноват… – Голос у отца был абсолютно безжизненным. – Я… Это из-за меня… Хорошо хоть ты…

Он отвернулся и на прямых, как циркуль, ногах пошел на кухню.

Того, что произошло через несколько секунд, не ожидал никто. Что-то сместилось в моем сознании; прямые углы стен и потолка потеряли четкость, смазались очертания прихожей и черты человека, которого я, кажется, любила. Еще бы им не смазаться, если я прыгнула на отошедшего в сторону Павла и, вцепившись в плечи, затрясла его как грушу.

– Это ты, сволочь, виноват! Ты! Думаешь, я не поняла, что тебе предложили сделку? Не такая уж я дура, как тебе кажется. И дедок, который тебя из ресторана вызвал, администраторше не привиделся. Это ему ты сегодня ночью из ванной звонил. Я слышала!

– Что ты слышала? – Павел не сопротивлялся, а только внимательно смотрел поверх моей головы в никуда. – Все слышала?..

– Что ты уже дал ответ, и чтобы тебя больше не беспокоили! – Я продолжала трясти Павла, пытаясь движением выгнать страх, поселившийся в каждом сантиметре моего существа. Страх за пятнадцатилетнее беззащитное создание, виновное только в том, что родилось в этой ненормальной семейке. – Ты им гордо отказал! А о других ты подумал?! Все вы мужики такие. Идеи! Великая цель! Победа любой ценой! А счастьем, здоровьем, даже жизнью близких можно и пожертвовать! Неужели тебе в голову не приходило, что в случае отказа в заложники возьмут самого близкого тебе человека? Что молчишь?

– Ника, я…

– Заткнись! Тоже мне, борец за добро и справедливость! Эгоист хренов! Тебе ведь плевать на отцовскую борьбу. Ты просто выпендриться хотел. Передо мной! Вот и довыпендривался. Ненавижу!!