Страшная сказка Лидии Синичкиной

– Да, да, я понял… – говорил сын, не оглядываясь и не весело шаркая ногами в свою комнату.

Шоми сначала водрузил банку рядом с телескопом, но потом подумал, что там мышам будет одиноко и перенес их на тумбочку рядом с уютной деревянной кроватью, над которой нависал темно синий балдахин с желтыми вельветовыми звездочками. Под ним мальчик засыпал, словно под открытым космосом. Малыш переоделся во фланелевую пижаму, сходил почистить зубы, включил над банкой ночник и лег в кровать на бочок, чтобы смотреть на пойманных зверюшек. Коричневые и серые, они забавно ползали друг по другу, смешно двигали передними лапками, скользили по стеклу и пищали – явно сильно взволнованные.

Шоми тяжело вздохнул, представляя, как будет их умертвлять, а потом кушать. Но как он может пойти против традиций? Ведь так делали все Трикитраки уже больше десяти тысячи лет, с тех пор, как поселились в дремучих лесах.

Перед сном зашла мама. Как обычно она отодвинула его длинную челку, поцеловала в лоб и обратила внимание, как тоскливо Шоми смотрит на полевок.

– Всего лишь мышки, сыночек, – сказала она, ласково гладя его по спинке. – Видишь, какие смешные.

– Спокойной ночи, мама, – сказал Шоми безрадостным голосом. – Можно мне ночник не выключать?

– Конечно, сладкий.

Шоми все смотрел на мышек и вспоминал, с каким трудом ему удалось их поймать и как они его пытались цапнуть за пальцы и как он смеялся, потому что ему было щекотно от крошечных лапок.

Тут в комнату ввалились старшие братья Харри и Телл. Оба здоровые и непричесанные, в модных майках и семейных трусах.

– Посмотри на него! – веселился старший брат Харри, показывая пальцем на Шоми. – Он сейчас им еще и имена придумает!

Средний брат Телл запустил руку в банку и вытащил за хвост самую маленькую мышку.

– Предлагаю назвать вот этого симпатягу Шоми! – веселился он, не отставая от старшего.

– Отпусти! – закричал рассерженный Шоми, выпрыгивая из постели.

Он сжал кулачки, а ноздри его раздувались, как у потревоженного носорога.

– Это мои полевки и я сам их должен съесть!

– Съест он, как же! – ухмыльнулся Харри и, отобрав мышонка, опустил его показательно в свой открытый рот, полный гнилых зубов.

– А ну отдай! – Шоми толкнул брата и тот чуть не подавился полевкой.

К счастью вовремя зашел папа. Он наподдавал подзатыльников старшим, вернул мышонка в банку и грозно зарычал:

– А ну всем спать!

Братьев, как ураганом сдуло. Маленький Шоми со все еще злым лицом теперь казался растерянным . Отец тяжело вздохнул, взял малыша на руки, уложил в постель и пожелал спокойной ночи.

Веки Шоми тяжелели. Мышки не собиралась ложиться спать, они взгромождались друг на друга, пытаясь дотянуться до горловины банки, но та оставалась все такой же недосягаемой…

Когда Шоми уже почти заснул, к нему заглянула сестра Мури, которая была на десять лет старше. Её ясные голубые глаза и толстая рыжая коса заставляла подростков-людоедов драться между собой за одну её слабенькую улыбку.

– Не бойся, малыш, – сказала она. – У тебя все получится.

Сестра чмокнула братишку в лоб, почти как мама, а потом отвернулась и вытерла стекающую с щеки слезу. Она, как никто другой, понимала Шоми и знала, через что ему предстоит пройти. Она ведь и сама убила своих первых полевок не с первой попытки.

Шоми заснул, глядя на мышей в банке. Он подумал, что вот того самого прыткого, наверное, зовут Зоки, а тот тихий в углу похож на кузена Брука….

***

За два дня Шоми успел сильно привязаться к полевкам. Уже на утро он действительно каждому дал имена: Зоки, Сэм, Брук, Фул и Шмык. Отец с мамой внимательно, но украдкой следили за поведением сына. И то, что они видели, им не нравилось. Мама даже подумывала о том, чтобы обратиться к известному мозгоправу Грымову, который как раз специализировался на подобных случаях.

Старшие братья не переставали подтрунивать над Шоми и намекать на то, что он наверняка подкидыш. Сестра всякий раз заступалась за него, но мальчик чувствовал, что в глубине души она тоже слегка разочарована им.

Наконец настал день промежуточного экзамена. Третий день жизни полевок в банке. Все это время Шоми не разлучался с ними. С утра он натягивал короткие штаны с подтяжками, чистил зубы, брал в рюкзак воды и бутербродов и уходил с банкой далеко в лес, а возвращался лишь к ужину. Папа не вмешивался, полагая, что Шоми ищет собственный путь к первому гастрономическому убийству.

На самом деле Шоми ничего подобного не искал. Просто боялся оставлять мышек одних в доме. Ведь старшие братья могли им причинить боль, чтобы сделать больно ему. Однако он не мог не думать о предстоящем испытании. Иногда мальчик садился под высокой сосной в десяти километрах от дома, водружал банку на старый пень, как дорогой приз, и начинал разговаривать с каждой полевкой по имени.

– Ну, ты уж меня прости Сэм, – говорил он, – Только видимо мне придется тебя завтра съесть. Надеюсь, ты не держишь на меня зла, Зоки. Я постараюсь сделать все быстро. Фул, Брук, Шмык, вы смешные ребята…я, правда, буду по вам очень скучать.