Страшная сказка (не)для Золушки

– У меня ни тогда, ни сейчас всё равно не было никакого выбора. А с Кириллом был.

В этот раз я почувствовала усмешку Кроноса едва не кожей, хотя и не смотрела на него в тот момент.

– Боюсь, в этом плане я ничего не могу тебе пообещать. Ни сейчас, ни когда-либо впредь.

И чуть было не вздрогнула, когда опять же вначале ощутила, а потом и услышала, как мужчина зашевелился, откладывая на ближайший к нему ламповый столик электронный планшет, перед тем как неспешно подняться с кресла и возвыситься надо мной во всей красе своего исполинского роста. А я только и сумела, как коротко скользнуть по нему паническим взглядом снизу вверх, а потом снова уткнуться в свои побелевшие от напряжения ладони. Правда, всё равно ненадолго. Потому что Федерико подошёл ко мне (абсолютно бесшумно и без какой-либо спешки) и скользнул тёплыми пальцами по моему подбородку, заставив почти ненавязчивым давлением поднять на него лицо и посмотреть в его «пустые» глаза.

– Ты должна усвоить только одно самое главное для себя здесь правило, Дана. В этом доме, на этом острове ты принадлежишь только мне. Я буду брать тебя, когда захочу, где захочу и только так, как привык это делать по собственному предпочтению. Даже если у тебя будет болеть голова, живот или идти кровь. Поблажек я никому не даю и ничего никогда не обещаю. И ещё… Я редко когда принимаю подобные решения, но время от времени всё-таки иногда это делаю. И тот, кто видит на одной из моих женщин мои инициалы, скорее, отрежет себе руку, чем осмелится притронуться к кому-то из вас.

– Ини…циалы? – кажется, это пролепетала вовсе и не я. Потому что это всё равно было невозможно. Смотреть в бездушную бездну глаз Кроноса и потихоньку сходить с ума от понимания, что ты ничего при этом сделать не в состоянии. Только цепенеть, тупеть и ждать… неизбежного.

– Именно. – он чуть приподнял подбородок и его веки заметно потяжелели, пока он что-то высматривал в моих широко раскрытых то ли от страха, то ли от чего другого глазах. – Можешь считать это моей слабостью или своеобразным пунктиком. Но время от времени, я ставлю (в большей степени, выборочно) некоторым из своих женщин небольшую печать-тавро, тем самым выделяя их среди остальных.

– Тавро… – я снова повторила за мужчиной насмерть напугавшее меня слово, как будто это могло что-то изменить. Например, смысл данного слова, от которого у меня теперь похолодели даже внутренности.

Может я действительно ослышалась?

– Небольшое, но прекрасно читаемое. Свести его со временем тоже не составит особого труда, если у тебя когда-то вдруг возникнет подобное желание.

– И-и… как вы собираетесь это делать? Прижигать мне где-то кожу?

Да нет! Это не может быть правдой! Он должно быть шутит…

– Увы, но без этого никак.

Я всё же до последнего надеялась, что это какой-то несмешной розыгрыш, просто у Кроноса очень туго с чувством юмора. Вот только он при этом ни капли не улыбался, а его глаза оставались всё такими же бесчувственными и будто передёрнутыми защитной дымкой его внутренней бездны.

И когда он неожиданно убрал руку от моего лица, мне как-то резко стало не по себе, ещё и резко холодно там, где моей кожи касались его пальцы. Хотя в кабинете вроде как не сильно работал кондиционер (или климат-контроль).

– Единственное отличие от классического таврения, сейчас его делают не горячим, а холодным.

Мало того, что он убрал от меня руку, так и ещё и развернулся к стоящему в двух метрах от нас огромному рабочему столу, делая в ту сторону неспешные шаги абсолютно ко всему равнодушного хозяина кабинета. И не только кабинета.

– И такое таврение намного безболезненней, хотя тоже является своеобразным ожогом.

– Ожог холодом? – неужели я сумела произнести это вслух?

– Он самый.

Кронос успел за это время не только приблизиться к столу, но и подхватить с его массивной стлешницы какую-то кожаную коробку, закрывающуюся на примитивный замочек-защёлку.

– Процедура быстрая, длиться меньше минуты, и заживает такой ожог намного быстрее.

Я не удержалась и всё же слегка дёрнулась, когда он щёлкнул замком и открыл крышку коробки, всё теми же неспешными движениями что-то там перебирая и выбирая.

– Хотя тебе и придётся теперь спать по большей части на левом боку. Вставай и разворачивайся к дивану лицом. Будет лучше, если ты заберёшься на него коленками.

Боже правый, он даже не смотрел на меня, пока всё это проговаривал, распечатывая небольшой пакетик с медицинскими перчатками. А мне всё это казалось каким-то дурным и совершенно неправдоподобным сном. И что ещё секунда-другая, и я наконец-то проснусь от этого кошмара.

– Дана. Ты меня хорошо слышала? Или я должен повторить это на русском?

Я прекрасно его слышала! Но не могла поверить в происходящее до последнего, пусть даже и верила всем его словам о полной безопасности данной процедуры. Только вообще-то о таком предупреждают не за пару минут до её проведения. И подобные вещи делаются с согласия того, кому собираются сделать это чёртово тавро или клеймо…