Страшнее пистолета

— Ты, сынок, помолчи, не трать сил понапрасну, — тихо проговорил Никодим, осторожно смазывая измученную кожу Кирилла мазью из баночки Тихона. — Эк тебя изнахратило‑то, места живого нет. Первый раз вижу, чтобы человек заживо гнил, да еще так быстро. Ты сколько здесь лежишь?

— Не знаю, — простонал Кирилл, не в силах больше сопротивляться озверевшей вновь боли. — Зачем вы меня мучаете?

— Потерпи, парень, — участливо прогудел Тихон. — Так моя мазь действует — сначала становится хуже, а потом полегчает.

— Но как вы не понимаете?! — Он ослабел настолько, что не смог удержать закипевшие в уголках глаз слезы. — Я не хочу жить! Зачем мне жить, когда я… Когда от меня даже звери шарахаются! Зачем?!

— То одному Богу ведомо, — Никодим накрыл сложенными ковшиком ладонями лицо Кирилла, и словно живая вода заструилась от рук старика, обволакивая изуродованную больную плоть, затягивая язвы, успокаивая боль. — Рано тебе еще уходить, ты здесь нужен.

— Нужен?! — Странный, клокочущий полусмех‑полувсхлип. — Ярмарочным уродцем людей развлекать?!

— На, — старик поднес ко рту Кирилла маленький пузырек, наполненный темной тягучей жидкостью, — выпей это.

Расспрашивать, уточнять, сопротивляться сил больше не было. Вдруг в пузырьке то, чего он сейчас хочет больше всего, — забвение смерти, вечный покой? А старики ему просто зубы заговаривают, отвлекают, чтобы не боялся. Смешные, добрые, славные, да он же сам об этом просил!

И Кирилл залпом выпил вяжуще‑горькую, довольно противную на вкус жидкость. А потом умиротворенно закрыл глаза, ожидая прибытия поезда, везущего в небытие. И он пришел, и увез в ночь, оставив на перроне боль.

Но оказалось, что это был пригородный поезд, отвезший Кирилла в спасительный, столь необходимый измордованному болью организму сон. В котором пассажир пробыл почти сутки.

А старики тем временем осторожно погрузили найденыша на телегу, сели туда сами, и послушная лошадка деда Тихона повезла их все дальше в лес. Зверь, оказавшийся среднеазиатской овчаркой, бежал следом.

Ехали довольно долго, поскольку дороги прямой в нужное место не было, и вскоре Тихону пришлось спешиться и идти впереди, выбирая путь.

Но в итоге добрались до заброшенной избушки, спрятавшейся в глухом лесу. Там Кирилл и остался. Скорее всего навсегда.

Глава 15

Старики поначалу не отходили от найденыша, дежуря возле него по очереди до тех пор, пока тот не стал на ноги по‑настоящему. То есть встречным ветром его не опрокидывало.

И хотя и Никодим, и Тихон вовсе не отличались излишней разговорчивостью, предпочитая молча делать свое дело, кое‑что Кириллу узнать о них удалось.

Дед Тихон был, похоже, местным знахарем, лечившим людей с помощью трав и молитвы. Жил он бобылем на лесном хуторе, хозяйство имел крепкое, живность разную держал, без кошек и собак, само собой, не обходилось. Но если раньше собаки у Тихона были в основном охотничьи, типа лайки, то после каких‑то серьезных, кровавых событий, рассказывать о которых Тихон не хотел, в доме знахаря появился щенок среднеазиатской овчарки по кличке Хан. Косолапого бутуза подарили старику его друзья, Аннушка и Леша. Фамилию их Тихон не называл, да и какая, собственно, разница. Кирилл знал, что у них есть славная малышка Ника и ирландский волкодав Май. И что дед Тихон считает их своей семьей, поскольку родных детей у него нет.

Смешной увалень Ханыжка (по версии старика) очень быстро превратился в мощного гиганта, умного и преданного защитника. Даже сам Тихон все реже называл пса детской кличкой, именуя уважительно Ханычем.

Дед Тихон готовил мази и травяные отвары, довольно неприятные на вкус. Но Кирилл постепенно привык к своему ежедневному чаю, и пил его даже с удовольствием.

Потому что и травы, и мази были прочно вплетены в канат, которым старики вытягивали найденыша из‑за грани бытия.

Но вряд ли обычные, пусть и чудодейственные средства смогли бы справиться с отравой, разъевшей тело Кирилла и снаружи, и внутри. Слишком глубоко проникла химия, изменив, скорее всего, саму структуру клеток. Другого объяснения почти ураганному распаду плоти без медикаментозной подпитки Кирилл найти не мог.

Сколько пролежал он тогда в заброшенном охотничьем домике, Кирилл не знал. Ему казалось — вечность, но вряд ли больше двух дней, иначе процесс разложения тканей стал бы критическим. Появись его старики днем позже — и помочь Кириллу не сумел бы даже Никодим.

Почему даже?

Потому что этот старик, никак не вписывающийся в современную реальность, владел какими‑то совершенно невозможными сегодня знаниями и силой. Мази и отвары Тихона, безусловно, помогали, но они лечили тело снаружи, справиться же с измененным организмом найденыша не могли.

И первые три дня от Кирилла не отходил Никодим. Мрак, притаившийся внутри, не желал сдаваться без боя и отпускать уже почти проглоченную жертву не собирался. Наоборот, он поглубже запустил в тело Кирилла когти, заставляя его корчиться и выть, забыв обо всем на свете.