Страшнее пистолета

Молчание, прерываемое судорожными всхлипами.

— Ладно, ты пока с Тимкой побудь, а я этими поганцами займусь. Больше они тебя не тронут.

Вот и леска пригодилась. Прочная, рассчитанная на крупную щуку (а вдруг?), фиг порвешь. Особенно если связать определенным образом.

Каким? Не очень приятным в исполнении, зато весьма эффективным при вразумлении таких вот ублюдочных извращенцев, как эти двое.

Кирилл оттащил грузные туши «тургеневских барышень» к доту и прислонил их к стене. Затем сходил к джипу, покопавшись в багажнике, отыскал там тканевые перчатки для грязной работы (куда уж грязнее!), надел их и, вернувшись к братишкам, приступил к реализации задуманного.

Приспустив с обоих штанцы, брезгливо морщась, вытащил причиндалы «героев» и с помощью лески петлей соединил связанные впереди руки с самым дорогим.

Теперь любая попытка освободить руки туго перетягивала самое дорогое у основания. А учитывая, что это именно леска, а не веревка, слишком настойчивое стремление к свободе могло привести к добровольной кастрации. «Срубил он нашу елочку под самый корешок».

Ноги поганцам Кирилл связывать не стал. А зачем? Все мысли и желания братишек в ближайшем будущем будут сосредоточены вокруг их отростков.

Вот и ладушки. Теперь — забрать мобильники, проколоть покрышки джипа, слить бензин. Ничего не забыл? А, вот еще что.

Кирилл снова вытащил нож и нацарапал на капоте «Фольксвагена»: «Забудьте сюда дорогу. В следующий раз утоплю в болоте».

Нежить он или где?

Натянув на голову балаклаву, Кирилл подошел наконец к мальчику:

— Малыш, нам пора. Сюда в любой момент могут вернуться дружки этих уродов, а мне тебя еще маме с папой вернуть надо.

— К маме? — Парнишка вздрогнул и чуть приподнял лицо.

И увидел перед собой вовсе не чудище, как ему показалось вначале, а обычного дядю в черной шапке‑маске с прорезями для глаз. Ну, как у ниндзя в кино. А сквозь прорезь на него смотрели сочувствующие и очень добрые глаза. Ребенок ощущал доброту, исходящую от этого дяди, все сильнее и сильнее. Она словно заворачивала его измученную душу в уютное теплое одеяло, закрывая от страшного, стыдного, плохого.

И мальчик снова расплакался, но теперь это были светлые слезы, вымывающие ужас, боль и обиду.

Кирилл разрезал веревку на руках маленького пленника, поднял худенькое, почти невесомое тельце и, кивнув Тимке, направился к лесу.

Очнувшийся первым Колян увидел лишь скрывающийся за стволами силуэт, утаскивающий горько плачущего пацаненка.

Уф, пронесло!

Облегченно вздохнув, мордоворот попытался встать…

Кирилл услышал за спиной дурной рев и удовлетворенно усмехнулся. Начиналась вторая часть Марлезонского балета.

К моменту возвращения на место недавнего привала мальчик почти успокоился. Лишь редкие судорожные всхлипы сотрясали иногда его тело.

— Пришли пока, — Кирилл аккуратно опустил парнишку на землю возле шалаша. — Передохнем немного, а потом пойдем к месту, откуда тебя заберет папа.

— А почему не позвать его сюда? — сипловатым после слез голосом спросил малыш, доверчиво распахнув большие голубые глаза, обрамленные длинными светлыми, слипшимися в мокрые жгутики ресницами.

— Потому что мы пока слишком близко от того места, откуда я тебя забрал. Я, конечно, постарался максимально запугать тех двух придурков, но если приедут их главари, особенно Зотов…

— Дядя Олег? — недоверчиво переспросил мальчик. — А при чем тут дядя Олег? Это же папин друг.

— К сожалению, твой папа ошибался. В мире бизнеса такое случается. Удар в спину могут нанести не только друзья, но и самые близкие люди.

— Но это нечестно! Так нельзя! Он к нам в гости приходил! На мой день рождения костюм Аватара подарил, синий… — поначалу звеневший от возмущения голос мальчика к концу фразы ослабел до тихого шепота.

А потом лицо ребенка как‑то сразу осунулось. Да, малыш, в мире больших денег взрослеют рано.

— Ты есть хочешь? — решил сменить тему Кирилл.

— Нет, — малыш засопел носом и отвернулся.

— Да ладно, не переживай. В жизни всякое бывает. Вот тут у меня есть рыба, запеченная в костре, утром ловил. Правда, вон тот лохматый свинтус хотел все растоптать, но парочку удалось спасти.

Свинтус, сидевший рядом с ребенком, укоризненно повел бровями.

— Он не свинтус, — улыбнулся парнишка и погладил здоровенную башку с обрубками ушей. — Он хороший. Это ведь алабай, да?

— А ты откуда знаешь?

— У моего друга, Антошки, такой же. Нет, не такой, ваш лучше. Как его зовут?

— Тимка.

— Это я слышал, а по‑настоящему? По родословной?

— Тамерлан Хан.

— Класс. А меня — Игорем. По паспорту — Игорь Владимирович Тарасов.

— Очень приятно, я — Кирилл.

— А фамилия?

— Нет у меня больше фамилии. Ты давай‑ка, Игорь Владимирович, подкрепляйся, а я попробую с твоим отцом связаться. Продиктуй мне его номер. — Кирилл вытащил один из конфискованных телефонов. — Нет, не получится. Связи нет. Ну что же, будем идти, пока не появится.

Глава 21

— Вкуснотища! — парнишка расправился с двумя не очень большими рыбами очень быстро, обнаружив вдруг, что уж‑ж‑жасно проголодался. — А еще нет?