Страшнее смерти

Время нынче плохое. Оно приближается, оно наползает неотвратимо с каждым вздрагиванием минутной стрелки, под глухое похоронное тиканье этих монстроподобных древних часов, намертво прибитых к торцевой стене зала, и висящих там дольше вечности. Бельмо их закопчённого циферблата видело и запомнило всё. Всё то, что ему так хотелось бы навсегда вычеркнуть из памяти. «Господи! Как же я ненавижу эти часы!»

На почерневшем от времени круге – без пяти час по полуночи. Ещё совсем чуть-чуть и это случится…

Время суток с часа до трёх. Час Быка. Час демона. «Щель». В эту пору всё живое беззащитно от сил зла. В эти часы чаще всего наступает смерть…

«Да ни хрена не случится! И мне по фигу, что час быка, что час ишака, что час мудака! Понял ты, придурок чокнутый?!» – он заорал так, что голос его, взлетевший на три октавы вверх, перешёл на визг при последних словах, и сорвался, превратившись в кашель.

Из личного сообщения от Чёрного блогера. 25 июля в 13.38

«Вот и настал твой черёд, мой несчастный друг! Оно нашло тебя. Оно идёт за тобой. Докажи, что ты не самый ничтожный из всех ничтожных лузеров. Докажи, что ты не самый жалкий из самых жалких трусов. Встреть его. Сможешь ли? Будь в том месте, где приняли свою страшную смерть твои пращуры. Оно уже рядом. Именно там. Грядущей ночью. В час Быка…»

Потолок здесь высокий, убран аляповатой лепниной. Задумывались ветки с цветами, а вышли кости да черепа. «Может, поэтому чувствуешь себя как в склепе? Какой идиот додумался до такого? Видать, бывший хозяин, тот самый, что раскроил кочерыжку своей женушке. С такого станется… Почему ни родители, ни дед с бабкой так и не удосужились сбить эту хрень с потолков?»

Как тихо здесь. Как же здесь тихо! Почему здесь так тихо? И вправду, как в склепе. Только отвратительное скрежещущее тиканье этих адовых часов.

«Надо было водку взять, – подумалось ему, – вот дурак, что не взял. А тихо здесь, это потому, что дом стоит на отшибе, на самых гнилых задворках микрорайона. Дальше только свалка да лес. Так здесь, всегда тихо было!..»

Бом-м-м-м!

Тишина треснула, загудела, застонала. Он вздрогнул, рванулся, в висках застучали два молотка.

«Ах вы суки!» – Он сорвал тапок с ноги и яростно запустил его в ненавистные тикалы. Час Быка пробил.

Тишина. Тиканье. Стук сердца.

Проползла минута. Две. Пять.

«Эх, вмазать бы!» – сказал он про себя.

«Пять минут – полёт нормальный», – констатировал вслух.

Когда минутная стрелка уставилась своим остриём прямо в пол, он с ногами вскочил на диван, запрыгал на нём как бес, закружился как дервиш, загоготал, заголосил, разбивая тишину своего склепа вдребезги: «Ага! Пол часа! Пол часа! И ни хрена! Ни хрена!»

«Ну что, съел? Съел, недоумок!?» – грозил он кому-то невидимому кулаком, подскакивая на скрипучем диване. «В гробу я видал твой час быка, мудила!» – радостно вопил он, взлетая всё выше к потолку. «Топтал я твоё Нечто, вместе с тобой!» – выкрикивал он, выставляя «факи» на обеих руках, и подлетал всё выше, выше, к той лепнине, которая теперь уже не казалась ему зловещей.

Он трубил победу, дул в фанфары, праздновал триумф, пока нечто не заставило его умолкнуть. Разом.

Такое не могло показаться. Это невозможно спутать ни с чем. Его не вытравить из памяти никакой кислотой.

Разбуженное его прыжками тело ветхого дивана ещё дрожит, словно несвежий студень. Тускло светит пыльная люстра, обрамлённая уродливой лепниной. И вновь эта тишина. Гробовая. Расплющивает, глушит, душит. Он замер.

Запах! Тот самый свинцовый мучительный смрад, что лупанул в нос, когда его ввели в комнату, заживо разлагающегося деда. Этот душок явно читался в спёртой духоте зала, расползаясь по ней невидимым маревом. И он почувствовал, он просто это осознал: Нечто уже не на пороге, оно только что вошло сюда, вместе с этим чудовищным духом.

Оно в доме.

Таракан тревоги в груди враз потолстел, раздулся, превращаясь в мохнатого скорпиона страха. Его взгляд упал на дверь. На тяжёлую старую дверь, покрытую выгоревшей, местами облупившейся коричневой краской, дверь, ведущую из зала в дедову спальню. Сделав над собою усилие, он сошёл с дивана на пол, и медленно двинулся к этой двери. Остановился прямо перед ней. Сомнений больше нет. Разило оттуда. Но всё-таки, он опустился на колени, наклонил голову к самому полу, к щели между паркетом и нижней кромкой этой чёртовой двери, потянул носом воздух. Его замутило.

Там разлагается труп?!

«Нет! Нет! Должно же быть какое-то разумное объяснение, – забарабанили в его черепной коробке спасительные мысли, – Да просто бывшие квартиранты что-то там оставили. Еду какую-нибудь. Ну и стухла она…».