Страшнее Зомби (СИ)

На рассвете едва не слетела в обочину восьмая машина, в которой находились около трех тонн боеприпасов – водитель заснул за рулем и только случайный камень на обочине дал возможность вовремя очнувшемуся старшему машины вдвоем с водителем вырулить обратно на проезжую часть. Средняя скорость упала до сорока, и тогда только Савин распорядился об остановке на два часа, чтобы дать возможность сбросить усталость. После тушения пожара в ночном лесу, все освобожденные от вахты, чумазые и усталые люди вповалку спали в кабинах и на сиденьях кабин. Вблизи деревни Федькино, не доезжая трех километров до него, колонна встала. Было выставлено боевое охранения в составе одного жутко злого и не выспавшегося взвода, командовать которым назначили очень придирчивого и злющего капитана по фамилии Сафин, который, будучи уже несколько лет на данной должности, никак не мог получить повышения до майора.

Проводя инструктаж, Сафин прохаживался вдоль зевающего и исподволь трущего глаза строя по два. За его спиной подчиненные строили ему рожи и изображали неприличные движения, но едва только он оборачивался, порядок восстанавливался и уже с другой стороны звучал приглушенный недовольный бубнеж.

Гаврилов, шаг вперед, выйти из строя, оружие к досмотру! Товарищ курсант, вы чего оружие на предохранитель не поставили? Снимать будете и по товарищу очередью зацепить хотите? Или меня так сильно боитесь, что совсем рассудок от страха потеряли и забыли поставить на предохранитель?

Разорялся Сафин в полный голос

Вот увидите противника, снимите автомат с плеча, изготовитесь к стрельбе, тогда и снимайте с предохранителя. Ну, прям как маленькие, честное слово. Понятно? Шаг назад!

Увижу кто после стрельбы оружие не почистил, тот будет у меня пять раз подряд собирать и разбирать автомат с закрытыми глазами. На пост, шагом марш!

Расставив часовых через каждые десять метров, так, чтобы в плотном утреннем тумане они хорошо видели друг друга и предупредив, что проверять посты будет каждые десять минут, Сафин залез к Баранову в теплую кабину, намериваясь с минут двадцать поспать. Даже привычные к двадцати восьмичасовым караулам бывалые служаки начинали сдавать, не имея возможности нормально выспаться, что уж говорить о первогодках, которым удалось отслужить только десять месяцев? Баранов, грызя брикет безвкусной гороховой каши из сухпая, и запивая его водой из фляжки, решил не дожидаться, пока недовольные повара, шатающиеся не хуже зомби, а уж злые так и намного сильнее последних, не разожгли огонь в двух походных кухнях, прицепленных к машинам и не заварили кашу и чай.

23 мая 1993 года, Воскресенье. 05:20. День четвертый.

Вблизи пос. Федькино.

Бабку разбудил полчаса назад майор, проверяющий состояние больного в карантине с двумя новостями.

Во-первых, из хороших новостей было то, что отец Бабки не инфицирован.

Во-вторых, из плохих новостей было то, что у него гнойное воспаление аппендикса и операция необходима немедленно.

Держи, держи крепче фонарь, направляй на разрез, да руки бы тебе вырвать, не можешь ровно держать, что ли?

Бледный, с вымазанными до локтей руками, весь в крови, майор медицинской службы тщетно пытался верхом рукава стереть заливающий глаза пот. Капли срывались и падали прямо в раскрытую обильно кровоточащую рану внутри которой пульсировали внутренности майора Пархоменко. Что конкретно пульсировало, Бабка разобрать не пытался. Он едва не падал в обморок и только окрики командира оставляли его на этой стороне забытья. Отец Бабки стонал, мычал, зажатый во рту кусок щепы от деревянного борта автомобиля, отбитый пулей, грозил превратиться в скором времени в мочалку. Новокаиновая блокада, поставленная медиком, держала из рук вон плохо. Однако, кроме нее и еще спирта другой анестезии не было.

Бабка как ассистент грел воду, бегал за марлей, светил фонарем, следил за состоянием отца. Он был готов делать все что угодно, лишь бы не смотреть на этот раздвинутый, подобно гигантской ухмылке на животе разрез и пятна крови на своих руках.

Отец застонал громче, майор грязно выругался – гадский отросток, наполненный гноем прорвался прямо у него в руках. Собрав все, что удалось достать, он зачерпнул горсть растолченного тетрациклина и обильно засыпал им всю брюшную полость майора Пархоменко.

А что ты смотришь? Нету ведь больше ничего, вот если бы все мешки привезли – было бы чем обрабатывать.

Заметил перекошенное обращенное к нему с немым вопросом лицо Бабки майор.

Ладно, давай нитку, сейчас зашивать будем.

Когда шов снаружи обработали спиртом и наложили повязку, привязанный к лавке Пархоменко измученно выплюнул измочаленную деревяшку.

Майор напоследок вколол ему что-то из противорадиационных препаратов из оранжевой армейской аптечки и тяжело спрыгнул с машины на землю.

Эй, Санек, мне кто-нибудь польет на руки или я сейчас фляжку изгваздаю?

Обратился к застывшему Бабке майор.

23 мая 1993 года, Воскресенье. 05:40. День четвертый.

Вблизи пос. Федькино.

Вся крупа провоняла жаренными зомби, соль скоро кончиться, на чай воду надо добывать в деревне.