Страшнее Зомби (СИ)

Следуя трассой Р-225, колонна проехала пустынные холмы и посадки, не встречая на пути ни одной живой души. Вблизи поселка М.Толкай и не доезжая до Подбельска, колонна остановилась на небольшом пригорке, затем следую указаниям летчиков, повернули по второстепенной дороги и проехав три километра, оказались в небольшом, окруженном со всех сторон местечке, возле которого протекала речка. Лес отстоял от полянки на порядочном расстоянии, так что охрана места стоянки не представляла сложной задачи. Вертолет стоял посредине полянки, его винты печально опустились вниз. Из кабины навстречу машине разведчиков шагнул пилот, убирая пистолет в кобуру. Издалека он помахал рукой и снял с лица большие солнцезащитные очки. Место последней ночевки перед целью было достигнуто.

25 мая 1993 года, Вторник 20:50. День шестой.

Возле пос. Толкай Подбельского района Самарской области

Значит, думаешь, будет этой ночью темно?

Козулькин указал на медленно садящееся за деревья солнце.

А то, старшина, новолуние ведь, как-никак!

Малышкин вынимал из смятой формы сигареты, расплющенные в тонкую труху и с горестным вздохом опускал каждый раз руки. Зажатые между телом и бронежилетом, скрытым под толстым кожаным плащом, сигареты полностью пропитались потом и потеряли былую форму. Понюхав содержимое бумажной пачки, Малышкин скривился.

Александр, друг, угости командира халявными цигарками.

Обратился он к Козулькину, с невозмутимым видом разглядывающем разворачивающуюся перед его глазами пантомимой. Неодобрительно нахмурил брови, покачал головой и полез в карман за недавно засунутой туда пачкой. Сигарету зажал в зубах, отчего едкий дым лез в слезящиеся глаза.

- Что, так есть охота, аж переночевать негде?

Задумчиво поскреб невесть откуда появившуюся недельную щетину он, протягивая пачку Малышкину.

Я когда курю, забываю про многие проблемы. Делаю это в поисках психологического расслабления, слежу за горением огонька, срывающимся пеплом и выдыхаемым дымом. Это как-то помогает на секунду забыть где мы и что мы. И тебе, Саш, советую совмещать приятное с полезным.

Да нахрен мне эти заморочки? Я вообще бросать решил. Как товарищ Косолапов бросит, я в тот же день.

Хохотнул старшина.

Окружающий их лагерь совершенно не соответствовал этой благодушной беседе. Люди, завидев наступление темноты, начинали суетиться, дрема, навеянная ужином, тут же исчезла. Психологический шок и привычка к немотивированной агрессии зомби, которая усиливалась по ночам на подсознательном уровне заставляла людей готовиться к обороне. Никто уже не верил в спокойные места и добрых мертвецов, которые позволят отстреливать себя поодиночке.

Косолапов отчасти поощрял такое шизофреническое настроение – это повышало боеспособность, не давало бойцам застать себя врасплох. Но с другой стороны, постоянное умственное и физическое напряжение доводило их же до нервных срывов. Стычки и мгновенно вспыхивающие, впрочем, также быстро и кончавшиеся драки были обычным делом, что расшатывало дисциплину. Посоветовавшись с главным медиком, спящим на ходу с открытыми глазами, начальник экспедиции попытался уточнить вопрос о возможности подмешивать успокаивающих препаратов в пищу или принудительного лечения наиболее невоздержанных бузотеров. Но медик развел руками, его запасы были неизмеримо меньше необходимого количества, и, к тому же, находящиеся под воздействием седетативных препаратов бойцы были очень уязвимы в бою, снижалась скорость реакции.

Несколько близко расположенных могилок у края леса ненавязчиво напоминали выжившим о том, что жизнь – это лотерея, в которой зачастую выигрывает не самый красивый и умный, а самый живучий и везучий.

Бабка после выхода из ступора, в котором он находился с изумлением обнаруживал, что люди изменились. Они не стали лучше или хуже, но теперь в их глазах пропала радость. Боль и страх поселились в них. Улыбка стала исключением, люди предпочитали не спорить, то ли опасаясь вспышки ярости собеседника, то ли тщательно скрывая свое мнение. Теперь настала очередь Бабки заботится о Вике и ее непутевом братике, который до конца не свыкся с потерей и зачастую в своих разговорах ссылался на дядю, как до сих пор живого человека.