Страшное обаяние

Секретарь Виталия подтвердила сказанное им: он еще днем уехал на встречу с заказчиками. Получается, что у Виталия не было алиби.

В субботу с утра я готовилась к поездке на дачу. Мне нужно было произвести впечатление на Виталия, а также не выглядеть бледно на фоне жены Антона, поэтому я расстаралась: надела дорогущие джинсы, которые очень хорошо подчеркивали мои аппетитные формы и изгибы, короткую бледно-розовую кофточку, визуально утончавшую талию и удлинявшую ноги, сверху – жилет на тон темнее. Заплела волосы в две задорные косички и надела кокетливую кепку. Даже себе я нравилась в этом наряде. А когда себе нравишься, то несешь себя так, что и другие поражаются твоей неповторимости. В метро я не осталась незамеченной, поэтому к Виталию выплыла как королева. Виталий уже ждал меня. Он оглядел меня и сладко причмокнул.

В машине я сделала вид, что сплю, чтобы избежать его настырного внимания. Через час мы остановились. Раздвинулись автоматические ворота. Дача, вернее, загородный коттедж, был выше всяких похвал. Все продумано, распланировано, ухожено. Дом с окнами во всю стену казался парящим в воздухе. Весь участок был засажен огромными соснами и какими-то до сих пор зеленеющими кустами. Поэтому даже осенью утопал в зелени. Внутри дома было очень светло. Большие окна пропускали много света и ажурную тень от сосен. Благодаря этому дом даже без мебели казался очень уютным. Но и обстановка была продумана до мелочей. Большие удобные диваны, камин, акварельные рисунки на стенах, цветы в красивых кадках. Чисто, изыскано, роскошно.

– Здорово! – искренне сказала я Виталию. – У тебя очень уютно и красиво.

– Это все Анна, жена Антона, придумала и воплотила. Она очень талантлива.

– Я вижу, – ревниво проворчала я.

Примерно через полчаса на красном «Ниссане» приехали гости. За рулем была Анна. Максим – на пассажирском месте.

С самого детства бабушка учила меня «играть» в одну игру: мы изучали людей.

– Смотри, – говорила мне бабушка, – вот идет на первый взгляд обычная старушка, присмотрись к ней внимательно, – у нее большое горе. Видишь ее потухший взгляд? Она никого не замечает, ни на что не смотрит. Ее мысли только о случившемся. Видишь, она иногда отрицательно качает головой? Не может смириться с произошедшим.

А вот – мальчик. Он явно что-то натворил. Не хочет идти домой, тянет время. Можно подумать, что просто гуляет. Но обрати внимание: за его натянутой улыбкой можно увидеть беспокойство.

Вот – женщина. Не очень красивая, ничем не примечательная. Но с ней произошло что-то хорошее: она светится от радости, а когда задумается, начинает улыбаться.

А эта девица явно хорошо повеселилась ночью: круги под глазами, вчерашний макияж, примятая одежда. Мечтает побыстрее добраться до дома и уснуть.

И так далее и тому подобное.

Позже, когда бабушка умерла, я продолжала сама рассматривать людей, угадывать их настроения, их проблемы, характеры, и даже прогнозировать их недалекое будущее. Еще и по этой причине я не покупала машину: мне нравилось ездить на метро, где было множество абсолютно разных людей всех национальностей и социальных групп обоего пола – и иногда и без половых признаков. Я копила в своей памяти наиболее интересные экземпляры и типажи, которые помогали мне в жизни распознавать в новых знакомых уже проанализированный когда-то человеческий тип и находить в них наиболее характерные особенности. Таким образом, я мало ошибалась в людях, приписывая им те или иные черты.

Поэтому, когда я увидела Анну, мое сердце сжалось. Красивая, стройная, холеная женщина, но… Невероятно несчастная! И в этом состоянии она находится давно. Задолго до исчезновения мужа. Я не могла поверить – неужели я ошибаюсь, возможно, впервые в жизни. Эта женщина, к которой я отчаянно ревную Антона, несчастна с ним. Не может быть!

Она действительно была очень интересной внешне. Правильные черты лица, чистая кожа, длинные некрашеные волосы, хорошая фигура без признаков переедания. В общем, нереально идеальна. Права была сердечная тетенька Марусенька: как ненастоящая. Анна заговорила. Голос у нее был размеренный, неэмоциональный, монотонный. Скука смертная! Или опять ревность?! Эта женщина хороша для дома, как ценный предмет, как редкая картина, как дорогой бриллиант. Но не как хозяйка дома, мать, друг, любимая. Очевидно, что мы с ней не соперницы. Нас просто нельзя сравнивать, мы абсолютные антиподы.