Страшные фОшЫсты и жуткие жЫды

Слава богу, наши политики на этот раз в украинский разлом не полезли; поручений и денег юным друзьям оппозиции не дали и однозначно на чью-либо сторону не встали. Значит, кое-чему выучились на уроках чужой оранжевой революции; осознали глубинный смысл русской народной мудрости: «две собаки дерутся, третья не мешай». Но при этом, сомнений нет, киевские события будут подвергнуты московской обработке, примерно такой же, какой подвергается нечеткий снимок в «фотошопе». И затем предъявлены публике. Как лишнее подтверждение нехитрой мысли: все новейшие революции заканчиваются возвращением в исходную точку, только после потрясений и за счет утраты суверенности. Стоит ли тогда и затеваться?

Готов подбросить сторонникам гипотезы лишний довод в их пользу. Правда, с некоторым последующим отыгрышем позиции.

Итак, первый вопрос. На что была похожа украинская Оранжевая революция 2004-го? Правильно, на русскую августовскую 1991 года. И там и тут уже ничего иного не оставалось, как сбросить прогнивший обессиленный режим и тяжкой ценой растраты прошлого купить билет на уходящий поезд в будущее. И там и тут победившие вожди и поддержавшие их народы уходили от одного владыки мира через другого; новая Россия уходила от советской империи через Америку, а Украина через Европу и Америку уходила от самой России.

Вопрос второй. Сколько времени отделяет драматически-великие августовские события от трагически-неизбежных событий октября 1993-го? Примерно два года и полтора месяца. А сколько времени прошло между инаугурацией Ющенки и его указом о роспуске Рады? Да примерно столько же: два года и три месяца с небольшим.

Делаем разумный вывод. Новейшие революции стадиально обречены на тотальный кризис новой власти. Они упраздняют легитимность прежних правителей, но создать полноценную легитимность новоприбывших – не в состоянии. Через равные промежутки времени ход вещей неумолимо приводит восставшие нации к полномасштабным конституционным кризисам; перекос основного закона – прямое следствие революционной ломки. Причем это ползучий, нарастающий перекос, который рано или поздно ставит элиту перед выбором: или технически нарушить конституцию, или политически сдать позиции. Сдать – тем самым силам (или их прямым наследникам), против которых затевалась революционная буча. Иными словами, перехват чужой легитимности в конце концов оборачивается утратой своей. И дальше – мучительный поиск нового выхода. Через принятие новой конституции, как в России. Или через что-то иное: тут поглядим на Украину. Неизбежно ли при этом кровопускание или все-таки можно без него обойтись, также поймем в ближайшее время; почему-то кажется, что более мягкий климат способствует более мягким нравам, хотя и ведет к повышенной эмоциональной возбудимости.

Но как бы то ни было, вывод напрашивается сам собой: сильные политики приходят к власти после революции или слабые, великие, как Ельцин, или не совсем, не будем показывать пальцем, результат один. Примерно через 800 дней, чуть раньше, чуть позже, обретенные полномочия сами себя исчерпывают; их надо подтверждать силой – или терять навсегда.

А теперь обещанный полуотыгрыш. Лучше бы революций не было. Вообще. Кроме как научно-технических. Освобождение, которое они сулят, а иногда дают, не только оплачивается ценой неутихающего потрясения основ, но и долгой чередой все новых и новых революционных ситуаций, правда, постепенно затухающих, все более вялых. После чего приходит время контрреволюции, а за ней и реставрации, а за ней и реакции. Но. Представим на секунду, что Ельцин сначала не встал поперек ГКЧП или затем не решился вырвать власть из слабеющих рук Горбачева. Что в Грузии по-прежнему продолжает править хитрый лис Шеварднадзе. А Кучма, продев опытную руку донецкого кукловода в гуттаперчевую куклу Януковича, все-таки прорвался на следующий срок. Что тогда? В первом случае (победа ГКЧП) временный откат в настоящий террор с разъяренным бунтом в ответ и полномасштабной гражданской войной; результат – распад не империи, а собственно России, разрыв по швам автономий. Во втором (сохранение потерявшего нити управления Горбачева) бесконечное затягивание с болезненными реформами, голод и, опять же, не расход, а распад. И с Шеварднадзе – тот же сценарий; никакой союз с обожаемым нами батумским бандитом Абашидзе не помог бы. А несамостоятельный (тогда; теперь-то пришлось обрести «самостийность») Янукович вынужденно повел бы политику полного, тотального зажима свобод, без которых полноценное развитие экономики немыслимо. По крайней мере, в несырьевой державе. И голова Гонгадзе стала бы далеко не последней головой, упавшей в Украине с плеч.