Страшные немецкие сказки

Пора закрыть тему мачехи или матери — для нас, в отличие от Мелетинского, разница не принципиальна. Мачеха имеет отношение к другому миру. Она может колдовать, именуется ведьмой или ее родственницей, наконец, отсылает из дома приемных детей, падчерицу, а затем и родную (любимую) дочь.

В «Василисе» она заигрывает с огнем. В упомянутой нами венгерской сказке типа 480 у первой девушки пряжу подхватывает сильный ветер, а мать второй тайком запирает ворота, раскладывает у черного хода пряжу, что-то шепчет над ней и сажает дочь караулить. Резко поднявшийся ветер уносит пряжу в нужном направлении.

Зачем мачехе избавляться от детей? В типе 327 не исключен мотив жертвоприношения. Жертвенный огонь — одна из его форм. Не дождавшаяся жертвы богиня (идол) забирает вместо детей самого жертвователя — мачеха умирает следом за ведьмой. Николя Реми (1554–1600) рассказывает о пастухе, влюбившемся в соседку, под личиной которой скрывался демон Абраэль. Будущая мачеха потребовала от пастуха принести в жертву его дочь и дала ему отравленное яблоко. Откусив от яблока, дочь упала мертвой^[310]. Этот прием, проникший в другую сказку, помогает лучше понять образ мачехи. Принцип же «мера за меру» добавился потом (тут я согласен с Проппом, а не с Жирмунским), когда маскирующийся под человека мертвец обзавелся собственными детьми.

В типе 480 интерес у мачехи иной — она, судя по всему, ждет от богини земных благ, но их получает падчерица, которая успешно прошла испытания. Не на стойкость, мужество, доброту, отзывчивость — это позднейшая интерполяция, — а на соответствие колдовскому кодексу. Из уха кобыльей головы и из чертогов госпожи Холле выходит новая девушка — настоящая ведьма, снабженная магическими атрибутами, дающими богатство и успех. Сводную сестру (незадачливую ведьму), не угодившую хозяйке или хозяину, ждет расплата.

Среди получаемых девушками «даров» есть и огонь — в своем исконном виде (в сундуке) или в форме угольков, превращающихся в золото. Каленые уголья вместо поддельного золота выпрашивает у черта баба-повитуха в украинской повести. Другой «дар» — жабы и змеи — вылезают из сундука и вцепляются в лицо грешникам (душат их) в рассказах доминиканца Этьена де Бурбона (XIII в.)^[311]. Историю жабы, преследующей грешника, поведали и братья Гримм в сказке «Неблагодарный сын».

Как же так? Опровергали, опровергали инициацию — и на тебе! Чем это не обряд? Да, это обряд. Конечно, не тот, что у дикарей, — скорее тот, что у колдуна в русской бане, — но все-таки обряд. Из всех сказочных типов, о которых мы будем говорить, он присущ только этому. На правильности обрядовой гипотезы я не настаиваю. Тип 480 с течением времени сильно изменился. Изменения коснулись прежде всего манеры поведения героинь и образа дарителя (губителя), на чьем месте в итоге очутились Богоматерь и Христос! Колорит встречи с мертвецами поблек, растворился в моральных сентенциях и буйстве поэтических образов, но суть осталась: неуемное стремление человека к земному богатству и счастью, достигаемому с помощью «светлой» богини, чья истинная природа лишь изредка — изо рта или со спины — выступает наружу. Догадывались об этой природе и братья Гримм, наделившие Холле добрым сердцем, но не решившиеся изменить ее внешность (Одоевский в отношении Мороза был гораздо решительнее).

Неблагодарный сын. Иллюстрация Ш. Берталя (1878). Такой же «дар» от ведьмы получают нерадивая девушка и ее злая мать

Следы испытания будущей ведьмы уцелели в отдельных сказках. Старик, тролль, дикий человек, леший — модификации того самого духа, в тесную связь с которым вступали участницы тайных сборищ. Однако мотив испытания страхом (сном) к этим сборищам не относится, он попал сюда из другого источника. На эти сборища могут намекать сказки с нечистыми местами. Хотя обитающие там существа враждебны и строптивы, кандидатке в ведьмы удается заставить их служить себе.

Теперь о необычном испытании Василисы и девочки из «Госпожи Труде». Девочка, на мой взгляд, сгорает в печке не из-за любопытства. Здесь нет никакого инфантильного вызова (выражение фон Франц). Я в детстве тоже страдал от любопытства, очень любопытны дети из многих изученных нами сказок. А вот вопросы, которые задают или не задают две героини, действительно важны. Фон Франц думает, что девочка была нетактична, указав богине (Труде) на ее «темную сторону». Василиса же о руках умолчала, тем самым побудив Ягу «устыдиться (!) своей темной стороны и признаться, что эту темную сторону не следовало разглашать». Зло само по себе не исходит от природы, воплощенной в Яге. Оно зависит от установки человека и его поведения. Василиса сумела совладать с природой, и потому природа расположена к ней^[312]. Свойственный фон Франц пантеизм в этом толковании достигает кульминации.