Страшные сказки для дочерей кимерийца [СИ]

Нет, дело не в цене было. Ха! Да за такое сокровище я бы все отдал, не задумываясь… Нет, ты опять все перепутала! Простым последователям Бела вовсе не возбраняется иногда что-нибудь купить самым что ни на есть законным образом. Это только жрецам запрещено. Если жрец Бела совершит такой грех, то ему надлежит украсть и принести в жертву Хитроглазому ценностей на сумму в десять раз превышающую сумму греховной покупки. Я же, хотя и душевно благодарен Шустрорукому за приносимую им удачу, но никогда не был его жрецом! И не собираюсь, упаси меня Иштар от подобного скудоумия. Так что купить тот клинок я вполне бы мог, и никакие боги…

Нет, деньги у меня тоже в то время были. И неплохие, надо сказать, деньги! Мы как раз только-только и очень удачно взяли один крупный… хм… короче, деньги у меня были.

Но вся загвоздка в том, что понравившийся мне меч не продавался.

Ни за какие деньги…

Что? Да нет, бывает… Да, даже в Шеме, где продается и покупается все, есть вещи, цены не имеющие… Зря не веришь. Вот, к примеру, дохлый хорек. Он бесценен… Что значит — почему? Потому что он не имеет цены! Ну вот, ты опять смеешься, а я ведь серьезен, как жрец Сета, умерший три дня назад…

Нет, тот клинок вовсе не был похож на дохлого хорька, не смейся! Как тебе такое и в голову-то прийти могло?! Да и не стали бы дохлому хорьку давать имя Лунной Лилии, даже в насквозь пропившихся Гхазе или Киросе не стали бы, а это дело все-таки в Акбитании было…

Глава 45

Конан хмыкнул в густые усы.

Видел он у Сая этот кинжал-переросток. Предводитель пелиштийских разбойников его зачем-то на спине таскал, словно порядочный двуручник, а не такое мелкое недоразумение в изрядно потертых, но все еще довольно аляповатых ножнах. Гарда у этого позора оружейника действительно походила на цветок со множеством длинных переплетающихся лепестков. Руку в их переплетение следовало совать осторожно, если, конечно, хотели вы и в дальнейшем наслаждаться наличием на этой руке всех пальцев в целости и сохранности — внешние грани лепестков были довольно остро заточены. И только творец подобного недоразумения знает — зачем?! А уж акбитанское клеймо на этой жутенькой гарде было такой четкости и такого размера, что не заподозрить в нем подделку мог разве что только какой-нибудь крестьянин, никогда не державший в руках ничего опаснее серпа или цепа.

* * *

На кухне всегда шумно. И не только из-за гудения и треска огня в огромной плите, шкворчания, шипения и бульканья того, что на этой плите готовится, дробного стука ножей по разделочным доскам и лязганья приоткрываемых крышек, но и из-за нескончаемого галдежа служанок. Кухня — основной поставщик замковых сплетен, здесь девушки могут отвести душу, поскольку им никто не запрещает болтать.

Более того, болтовня негласно поощряется, ведь любому старшему повару ясна простая истина: если рот девушки занят болтовней, он закрыт для всего иного, куда более предосудительного. Например — для лакомого и вовсе не ему предназначенного кусочка-другого. Так что пусть лучше болтают, чем на хозяйское добро покушаются.

— И вот что я вам скажу: никакой она не ребенок, а самая настоящая ведьма! — Молоденькая большеглазая служанка неловко вытирает потный лоб тыльной стороной предплечья, стараясь не испачкаться в муке. Помогает мало — от замешиваемого теста ее руки белые чуть ли не по локоть, и на лбу теперь тоже остаются белые полосы. — Там все кровищей было так и залито, собственными глазами видела, вот с места мне не сойти!

— Ой, Иштар милосердная, страсти-то какие!

— Вот и я про что говорю: истинные страсти! Простой ребенок не выжил бы после такого, ну или плакал бы и мамку звал, а она еще и проклятия насылает! Черную пиявицу какую-то, я собственными ушами слышала! Меня аж в дрожь кинуло… Да к тому же про полнолуние спрашивала. Верный признак — ведьма!

— А про полнолуние-то почему?

— А вы что, не знаете?! — В голосе молоденькой служанки — мрачное торжество: наконец-то ей удалось хоть чем-то поразить этих гордых городских задавак, вечно воротивших носы и называвших ее деревенщиной. А вот, оказывается, эти замковые зазнайки не знают простейших вещей, известных в деревне любой сопливой девчонке.

— Ведь в полнолуние-то у проклятий самая сила!

Наступило небывалое — во всяком случае, ранее не бывалое на кухне, ну разве что в самые глухие ночные часы: тишина. Только шкворчало-кипело-гудело на плите, а более ни одного голосочка, и даже крышкой никто не брякнул. Молоденькая служанка оглядела оторопевших товарок, пряча довольную ухмылку: то-то же! Будут знать, как деревенщиной обзываться! Добавила, как припечатала:

— Тут, конечно, кто как знает, а вот я бы предпочла в полнолуние оказаться как можно дальше от замка! Проклятье — оно ведь не будет разбирать, кто прав, кто виноват… Проклятье — оно на всех!

И так крутанула тесто, что-то аж взвизгнуло под ее пальцами.

Товарки вздрогнули — все одновременно, словно заранее сговорившись.

* * *

Из посланных в тот день на базар за продуктами для кухни служанок обратно в замок не вернулась ни одна.

* * *