Страшные сказки для дочерей киммерийца

Сам же маг приглашением воспользовался и отужинал с отменным удовольствием. Он не разделял глупого варварского предрассудка о том, что нельзя разделять трапезу с врагами. Если враг твой не знает, что он тебе враг — он же не сможет подсыпать тебе отравы, ведь правда? Тогда в чём же дело? Почему бы и не отужинать, коль приглашают? Тем более, что путь предстоит долгий и трудный, и отвлекаться на всякие глупости вроде охоты и приготовления пищи в ближайшие дни и ночи будет некогда.

Маг спрятал золотую монету в тайный кармашек на поясе и зашагал по ночной дороге в сторону полуночного рассвета. На его лице продолжала блуждать удовлетворенно-глумливая улыбочка.

Он и представить себе не мог, что иногда ошибаются даже маги. И даже — маги его уровня. Он ещё очень многого не знал, странствующий боевой маг из далекой Стигии. В том числе и того, насколько разнообразна и полна сюрпризами окажется его жизнь уже в ближайшие дни.

И насколько неприятными будут некоторые из этих сюрпризов.

* * *

— Я хочу, чтобы армия продолжала поход на Шушан. Во главе останется Закарис, как и раньше. Так что тут почти ничего не изменится. Клянусь Митрой, моего отсутствия даже не заметят! Я возьму с собой совсем небольшой отряд. Сотни полторы, ну две. И — только конных. Так мы должны успеть.

— С жалкими двумя сотнями — против Демона Древней Ночи?!

Закарис был искренне потрясён. Остальные военачальники тоже хмурились, хотя и не рисковали высказывать сомнения вслух.

— Против магии Древней Ночи всё равно — что пара сотен, что пара сотен тысяч. Силой её не одолеть, многие пробовали. Большой отряд потеряет в скорости. А скорость — сейчас самое важное. Может быть, её ещё не довезли до этой башни? Может быть, мы сумеем перехватить похитителей по дороге? Мы должны быть там как можно раньше! И мы там будем. Я сказал.

Он не стал дожидаться очередных возражений и покинул шатер — только звонко хлопнула ткань за спиной. Он уже успел поговорить с полудюжиной наиболее приглянувшихся ему десятников и заручиться их согласием. Оставалось ещё трое-четверо. Не считая, конечно, чёрных драконов — те бы просто не поняли, отправься король на такое опасное дело без них. Да и не отпустили бы.

Полог шатра хлопнул ещё раз. Заскрипели мелкие камни под сапогами. Знакомый и уже изрядно поднадоевший молодой голос насмешливо произнёс:

— Знаешь, король, а я, пожалуй, составлю тебе компанию! — и тут же торопливо поправился: — Мы составим.

Конан скептически оглядел ладную фигурку в полном боевом облачении — это означало как минимум пару десятков метательных кинжалов, заткнутых куда только можно. Не считая, конечно, любимого трезубого сая для левой руки.

— Да? И зачем это мне, интересно, может понадобиться шайка бандитов с большой асгалунской дороги? Они и скорости-то не выдержат! Это тебе не караваны грабить — раз-два, налетел-удрал, тут ровный аллюр целый день держать придётся. И при этом — коня не запалить. Твои не смогут.

— Э-э, зачем так говоришь?! Не надо так говорить! Каждый из моих соколов в бою десятерых стоит! А на конях они — как ветер! Не догонишь! К тому же, — тут Сай хитро улыбнулся, задвигав бровями и сверкая крепкими белыми зубами сквозь курчавую бороду, — я знаю короткий путь через этот хребет. Хитрое такое ущелье, не всякий найдёт. Завтра к вечеру будем уже на той стороне. Выиграем как минимум три дня. А то и четыре. А?!

Конан фыркнул.

— С этого и надо было начинать.

* * *

Песок действительно был красным.

Вернее даже — тёмно бордовым, цвета хорошо обожжённого старого кирпича. И ветер шуршал им, срывая с гребней барханов короткие тонкие смерчики, словно брызги красноватой пены с гребней волн винноцветного моря. Странно, но если разглядывать каждую песчинку отдельно, она казалась вовсе не красной, а почти чёрной. А вместе — словно кровью пропитаны…

Атенаис предпочитала не рассматривать этот песок слишком близко и пристально. Последнее время она старалась смотреть только вдаль, очень высоко держа голову. Чтобы даже случайно не задеть взглядом кого-нибудь из стражников или прислужниц.

Что её старательно «не замечают», сама она заметила давно. Но раньше объясняла это самой себе угрозою Нийнгааль жестоко расправиться с любым человеком, с которым попытается Атенаис завести даже простой разговор, не говоря уж о дружбе. Но теперь поняла — дело не в этом.

Кому охота общаться с жертвенной курицей?

Кому охота уделять ей, заранее обречённой на суп, лишнее внимание?

Возможно, её даже жалели. Во всяком случае, несколько раз она ловила на себе торопливые жалостные взгляды рабынь постарше. Возможно, они именно потому себя так и вели, что жалели. Им так проще было.

Ей тоже — в какой-то мере.

Во всяком случае, тот Ужасный Поступок, что совершила она сегодня утром, было бы ей очень трудно совершить, не отворачивайся все так старательно. Может быть — даже и вовсе невозможно было бы…