Страшные сказки для дочерей киммерийца

Манёвр вполне мог сработать. Он и сработал уже почти. Перепуганные стражники брызнули в стороны, отчаянно пытаясь самостоятельно размазаться по казематным стенам, массивное тело Закариса лишилось опоры и с возрастающим ускорением устремилось вниз. И всё бы прошло хорошо, но тут то ли Митра отвлёкся на более важные божественные дела, то ли Иштар проявила вечное женское непостоянство, перенеся свою благосклонность с так и не принёсшего ей обещанной жертвы киммерийского варвара на, очевидно, куда более щедрого знатного шемита, и под Конаном подломилась ступенька.

Верхняя.

Старенькая она была и никак не рассчитывала на то, что на ней станут заниматься вольной борьбой два короля. Тем более — настолько крупных и упитанных короля. Короче, вниз по лестнице, с шумом и грохотом, как перегруженная колесница под очень крутую горку, Закарис покатился не один.

Странно.

Раньше Конану не казалось, что в этой лестнице так много ступенек. И что у каждой из них такие острые рёбра.

Они скатились вниз кубарем, почти что в обнимку. Как мальчишки со снежной горы. Ни один из них так и не отпустил другого. После финального кувырка Закарис оказался сверху, и только этим обстоятельством можно объяснить тот факт, что его вопль на какой-то миг опередил ответный конановский рык:

— Где мои мальчики, да отвернётся от тебя Иштар?!!

— Да плюнет Митра на твою могилу, где моя девочка?!!

Они продолжали яростно месить друг друга, намереваясь вытрясти из противника если уж не правду, то хотя бы душу.

— Ваше величество?.. — жалобно проблеял один из стражников — Конан искренне понадеялся, что это кто-то из шемитов Сая. Своих драконов за такую нерешительность он прибил бы на месте. И тут же, словно странное эхо, с другой стороны откликнулся ещё один голос, такой же жалобный:

— Командир?!..

Закарис отпустил Конана и вскочил так неожиданно, что король Аквилонии довольно чувствительно треснулся затылком об пол. Хвала Митре, что пол этот в подвале был не каменный, а земляной.

— Кто?

— Ханууш, командир! Хвала матери-Иштар, вы вернулись!

Конан сел, потирая гудящую голову. Теперь он видел стоящего с той стороны решётки стражника. Закарис одним прыжком подскочил к ограждению, вцепился в прутья, дёрнул. Обернулся. Даже в неверном свете факелов было видно, что лицо его наливается чёрной дурной кровью.

— Моих воинов?!! В темницу?!! Да я же вас, клянусь сандалиями Бела…

И замолчал.

Острая пика, нацеленная в живот, порою заставляет замолчать и самых говорливых из людей. А тут пик было сразу две — аквилонские гвардейцы наконец-то опомнились, да не будет слишком сильно разгневан Митра на этих лентяев.

Конан поднялся — не торопясь и потягиваясь, а заодно и проверяя, не сломал ли чего об одну из ступенек. Болело многое, но предательского хруста вроде бы не наблюдалось. И то хорошо.

— Тан, сколько вас… осталось? — спросил Закарис через плечо и уже почти спокойно, не сводя глаз с острых наконечников, замерших в каком-то локте от его пупка. Стражники — один из них действительно был из «соколов», и Конан благоразумно не стал уточнять, кому же принадлежало то жалобное блеянье, — держали пики не слишком правильно. На таком расстоянии опытный воин вполне способен перехватить твоё оружие и тебя же им обеспечить короткую дорогу туда, откуда пока ещё никто не возвращался. Но Конан больше не ожидал от Закариса подобного.

— Восемь, командир… — Ханууш виновато понурился.

— Восемь… — тихо повторил Закарис. В голосе его звучала неподдельная мука. — Восемь. Из двадцати шести.

Он сел прямо на пол, больше не обращая внимания на синхронно качнувшиеся вслед за ним пики. Конан раздвинул своих стражников. Положив обе тяжёлые ладони на древки, заставил их опустить оружие. Сказал, словно бы ни к кому и не обращаясь:

— Во второй камере ещё тринадцать.

Закарис вскинул голову, на глазах оживая. Бросился ко второй камере, прижался лицом к решётке, начал выкрикивать имена. Конан качнул головой, останавливая вяло потянувшихся было за ним драконов и соколов — впрочем, те не особо и сопротивлялись. Да Конан и сам не стал торопиться, дав недавнему противнику некоторое время пообщаться с подчиненными. Он уже успокоился и теперь был непоколебимо уверен, что с Атенаис всё в полном порядке — не может быть плохим человеком тот, кто так переживает за своих людей. А все его странные поступки сразу перестанут быть странными, стоит только дать ему самому их объяснить.

— Где Атенаис? — спросил уже совершенно спокойно, когда Закарис, наконец, отлип от решётки и обернулся. Король Асгалуна сиял, как новенький аквилонский империал.

— В Дан-Маркахе, в крепости. Хвала Влюбленным, король Конан, и пусть милость Иштар всегда так же хранит твою дочь, как этой ужасной ночью! Она совершенно цела, передает тебе привет и просит немедленно прислать рабынь со сменной одеждой и мыльным камнем. Сказала, что не может показаться в городе в грязном платье. И добавила, что только очень грубый мужчина может утащить женщину, не дав той даже переодеться. Она у тебя очень… решительная.