Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути

Дверь всегда оставалась чуть приоткрытой, чтобы кошка могла беспрепятственно выходить и возвращаться, когда захочет. С растущим чувством тревоги, от которого ее замутило, Анника выбралась наружу и принялась ходить по саду все расширяющимися кругами. Ни один из котят ни разу не покидал свое уютное жилище, а вот ее бедный малыш потерялся, беспомощный, чудный мальчик.

Она искала, звала, она плакала и ругалась, но ее любимчика и след простыл. Анника вернулась в закуток под лестницей, снова осмотрелась, хотя и знала, что это бессмысленно. Потом свернулась в клубочек и разрыдалась.

Почувствовав шевеление в животе, она погладила его и прошептала: «Успокойся. Все хорошо». Анника постаралась взять себя в руки. В конце концов, не ее же ребенок пропал. Что-то она совсем запуталась. Кошка лизнула ей руку.

– Где он? – обратилась к ней Анника. – Ты не знаешь, что с ним стряслось?

При звуке ее голоса кошка насторожила уши и посмотрела в сторону выхода. Анника подползла и толкнула дверь.

Теперь, когда она не искала котенка, ей в глаза сразу бросились следы на полузамерзшей грязи. Выбравшись, она склонилась над ними. Следы уже почти растаяли, расплылись и потеряли форму, но все же Анника различила очертания широких ромбов, как на подошвах тяжелых сапог.

Эрик был занят уборкой. Подхватив на вилы охапку соломы, он как раз бросил ее на телегу, когда в конюшню вошла Анника. Она торопливо пересекла манеж, не отрывая глаз от его сапог. Когда она приблизилась и остановилась перед Эриком, он воткнул вилы в землю и оперся на рукоятку, с улыбкой склонив голову набок, как если бы ее визит был для него приятной неожиданностью.

Анника злобно махнула рукой в сторону дома.

– Это вы взяли белого котенка?

Она ожидала чего угодно, но только не того ответа, который получила.

Дернув плечом Эрик спросил:

– А что, если так?

– В таком случае… в… – У Анники горели щеки, слова застревали в горле. – В таком случае извольте точно так же вернуть его обратно! Он вам не принадлежит!

Эрик поднял брови и взялся за вилы. Фыркнул и покрутил головой. Прежде чем вернуться к деннику, где он наводил порядок, он проговорил:

– Лучше бы вам переговорить с вашим супругом. И, между прочим, это была самка.

Одно слово билось в мозге Анники, когда она ковыляла назад к дому: была. И, между прочим, это была самка. Она не понимала, о чем говорил Эрик и какие права он себе приписывал в этом доме, но об одном она догадывалась, а в другом была уверена: она догадывалась, что Эрик убил котенка, и была уверена, что ублюдок должен убраться прочь.

Не снимая промокших туфель, она прошла на кухню и вынула из ящика шкафа монтировку. Без колебаний она поднялась наверх и вставила монтировку в щель между дверью в комнату Эрика и дверным косяком. При первом же нажатии замок сломался, и дверь отворилась.

Анника ни разу не поинтересовалась планом дома и никогда не задумывалась на эти темы, но сейчас вдруг поняла, что комната Эрика – самая просторная во всем доме. Стиснув монтировку в руке для храбрости, она шагнула вперед.

Книжные полки, шкафы, фотографии на стенах. Большие окна выходили на сад и конюшню. У окна стоял письменный стол со стулом. Несколько кресел были поставлены у камина – наверняка именно там Роберт с Эриком проводили свои совещания.

В комнате стоял неприятный тяжелый дух, как будто персидский ковер на полу отсырел. Анника, ступая на цыпочки, подошла к книжной полке. Книг на ней не было, только папки и снова папки.

АУДИТ 2011, БЮДЖЕТ 2011. Подняв глаза выше, она увидела СОГЛАШЕНИЯ О НАЙМЕ 1980–2010. На следующей полке стояли другие, более старого образца папки и скоросшиватели с этикетками: СЧЕТА 1945–1950 и СМЕТЫ НА СТРОИТЕЛЬСТВО 1931–1932.

Все этикетки были написаны от руки, и самое странное, что все они – даже те, что почти потеряли цвет от времени – были явно сделаны одним и тем же почерком.

Тогда-то странное подозрение и закралось впервые в голову Анники, и подтвердилось, когда она стала разглядывать фотографии. Эрик и Альберт стояли бок о бок перед конюшней; Альберт держал за руку маленького мальчика, по-видимому, Роберта. Были и совсем старые, черно-белые фотографии мужчин с усами, в старомодных шляпах, а в сторонке стоял Эрик в комбинезоне, опираясь на косу.

Анника увидела снимок, который был, видимо, самым старым из всех. Бумага пожелтела, фотоэмульсия потрескалась, фигуры были немного размыты, как будто люди пошевелились вместо того, чтобы стоять, замерев. На заднем фоне виднелась мельница и два человека, державшие сделанную от руки вывеску: ХЛЕБОПЕКАРНЯ АКСРИД.

Это означало, что фотографии никак не меньше ста лет, и только на ней Эрик выглядел чуть моложе, чем на остальных. Здесь он был на вид, может быть, лет тридцати.

Прижимая пальцы к вискам, Анника пятилась от стены.

«Лучше бы вам переговорить с вашим супругом».

Точно так же, как Альберт переговорил на свадьбе с Робертом, как отец Альберта переговорил с ним, и так далее, все эти годы, все поколения, – пятясь, Анника уперлась ягодицами в стол, повернулась к нему. И уронила ломик.