Страшные сказки на ночь (СИ)

— Очень сомневаюсь. Это частная клиника. Ее, скорее всего, повезли в ближайшую бесплатную больницу, поскольку она гражданка другой страны и находилась в Чехии нелегально, во всяком случае, как я слышал, ее рабочая виза была просрочена.

— Папочка, я тебя очень прошу, — я, как клещ, вцепилась в руку отца — узнай, куда ее отвезли. Имя — Иветта Громова. Это очень важно, прошу.

— Хорошо, не волнуйся так, я узнаю. Ты главное, не вставай пока. Вечером на обходе доктор проведет осмотр и сообщит нам, можно ли тебя выписывать, достаточно ли ты для этого окрепла. Как раз будут уже известны твои анализы и результаты обследований. Может, тебе что-то нужно? Или что-то хочешь? Телевизор включить?

— Нет, не надо, он будет только мешать. Мой телефон у тебя? Он не разбился?

— Разбился, но я купил тебе новый, а сим карта осталась прежняя. Ты хочешь кому-то позвонить?

— Нет, мне нужен диктофон.

Видя недоумевающее выражение на лицах родителей, объясняю:

— Хочу надиктовать то, что мне приснилось, пока была в коме. Чтобы помнить всегда.

Папа, абсолютно молча, протягивает мне телефон. В его глазах явно читается беспокойство о моей психике, но сейчас мне это не важно, потом разберемся.

Едва дождавшись, когда они уйдут, начинаю диктовать на телефон. Сначала имена и адрес Vetki, а потом и все наши приключения. И чем дольше я говорю, тем ярче всплывают они в моей памяти. На фразе «Не дрейфь, Цветочек» я начинаю плакать. Громко и навзрыд, с икотой и истерикой. Пружина внутри хоть чуть-чуть разжимается после этого. Счастье, что никто не зашел меня проведать, а то точно посадили бы на антидепрессанты.

Впрочем, не время сейчас ныть, у меня еще есть обязательства перед подругой.

В больнице меня держат дополнительно два дня, а потом все-таки выписывают. Мы с родителями сразу же едем в больницу, где лежит в коме Vetkа.

Я долго стою и смотрю на эту бледную тень моей подруги. Но это все-таки она. Даже в коме, знакомая мне хмурая морщинка оставляет полосочки возле брови, а упрямо сжатые губы словно говорят: «Где наша не пропадала». Как я скучаю, Vetkа! Ты там, в своих приключениях, наверное, даже не вспоминаешь обо мне. И снова беру себя в руки, не время сейчас.

Родители оплатили лечение Vetkе, но только после того, как я рассказала все о своей коме, и о том, сколько раз эта худенькая девушка спасала меня, чтобы я сейчас могла с ними вот так вот сидеть. Конечно, они не поверили сначала. Мне пришлось рассказать о семье Vetki, о своем обещании. И увы, в доказательство показать круглые шрамы на коже подруги.

А после этого развернулась масштабная операция по спасению Виолетты, младшей сестры Vetki.

Когда мы приехали по адресу, где она проживала с отцом, я позвонила в дверь. Мне открыла худая пигалица. С круглого, еще полудетского лица, через малиновую челку, на меня смотрели знакомые мятежные карие глаза.

— Vetkа — только и смогла я сказать, зарыдав, как дура.

— Я — Leta. Вы от сестры? Она в порядке? — испуганно затараторила девчоночка.

Мне и родителям понадобилось довольно много времени, чтобы «уговорить» отца Виолетты отдать ее нам. Вернее, за приличную сумму в десять тысяч евро подписать отказ от родительских прав в нотариальной конторе. Потом было много волокиты с удочерением, но деньги сильно упростили процесс, так что свое обещание подруге я сдержала.

В Чехию мы вернулись вчетвером. Время шло, а наша спящая красавица так и не просыпалась. С разрешения родителей, я перевезла Vetkу из больницы к нам домой, где мы обустроили ей комнату с надлежащим оборудованием и уходом медсестры.

Виолетта окончила школу, выучилась на доктора, надеясь когда-нибудь вывести сестру из комы. Потом вышла замуж, родила дочь — точную копию себя и сестры. Глядя на малышку, я не могла не радоваться. В ней продолжался мятежный дух Vetki, ее боевой и неунывающий характер.

Я тоже вышла замуж. Будучи беременной, написала книгу о наших с подругой приключениях, которая стала очень популярной. По ней сняли фильм, а потом и сериал. Мои двое детей обожали, когда я перед сном обнимала их крепко и рассказывала страшные сказки о наших с напарницей приключениях.

И вот я уже пожилая женщина. Мне почти семьдесят. Я сижу возле кровати, на которой все так же безмятежно спит подруга. На руках у меня мирно сопит внучка Виолетты.

— Смотри, Vetkа, это твоя кровинка спит так сладко, — говорю, как и все эти года с подругой, словно она может мне ответить — жаль, что ты не видишь. Очередная твоя копия, знаешь ли. Из трех внуков, она одна на тебя похожа. У меня была замечательная жизнь. И я рада, что в ней была ты, пусть даже в таком виде. О, забыла сказать, проклятый маразм! Я тут такую штуку с завещанием отчебучила. Оборжаться. Тебе понравится. И, кстати, зубы у меня до сих пор свои!

Посмеиваясь, уношу малышку в детскую кроватку, тихонько прикрыв дверь в комнату к Vetkе.

Эпилог

Спустя 22 года.

Три пожилые женщины и мужчина стоят в комнате, где на кроватях, под аппаратами лежат две старушки.

— И что, долго они тут будут лежать? — спрашивает одна их женщин, довольно раздраженно.