Страшные сказки о России. Классики европейской русофобии и не только

Шарль-Луи Лезюр известен не только как автор книги, в которой было размещено фальшивое «Завещание Петра Великого». Он был еще и большим специалистом по истории казаков, образ которых в наполеоновской пропаганде стал квинтэссенцией русских как таковых. «Человеческого у казака только руки и ноги», — так писали наполеоновские газеты. Они постарались на славу, чтобы дегуманизировать образ ужасных казаков, мародеров и насильников. В начале 1813 года Наполеон заказал Лезюру, не скрывавшему своей неприязни к России, исследование о русских, при этом пожелал уделить особое внимание истории, географии и этнографии. Лезюр с такой задачей справился, но его двухтомная книга «История казаков» вышла в свет лишь в 1814 году, когда русские войска уже перешли Рейн, о чем он сообщает в предисловии. Поскольку работа появилась после поражения Великой армии, Лезюру пришлось внести некоторые уточнения: автор пишет о казаках и русских уже как о «врагах-союзниках», а императору Александру I воздает хвалу, благодаря чему книга получила одобрение российского государя. Однако в самом тексте, по его словам, он оставил все так, как было им написано в конце 1813 года.

В предисловии Лезюр отмечает, что ему «кажется пикантным показать старой Европе, столь гордящейся своей цивилизацией, полуварварский народ, привлекательный в своей дикой простоте, герои которого вовсе не похожи на героев культурных наций». Как и авторы эпохи Просвещения, он заново открывает Америку, точнее Россию, сообщая читателям, что, несмотря на наличие научных трудов, истоки этого народа еще малоизвестны, а его история описана лишь фрагментарно.

В книге Лезюра самой важной частью, пусть и утратившей актуальность, но преследующей исключительно пропагандистские цели, является заключение, в котором представлен доведенный до высшей степени преувеличения образ дикого и необузданного казака-варвара, скорее зверя, нежели человека, воинственного, алчного, жаждущего добычи и разрушающего все на своем пути. Именно такой образ казака создавался наполеоновской пропагандой в ходе войны.

Лезюр рассказывает читателям о «диких ордах казаков», их неукротимой страсти к опустошительным войнам, о том, что их неоспоримые боевые качества сближают их с животными, сравнивает их с древними варварами, а по происхождению относит не к славянам, а к скифам, тем самым прочно вписывая предмет изображения в историко-мифологический контекст.

Во внешнем облике и привычках казаков, отмечает Лезюр, прослеживаются азиатские черты. Роста они среднего, но сложения крепкого, образ жизни и климат закалили их, глаза почти у всех голубые, волосы светло-коричневые, а борода скорее русая, чем черная. Поскольку они скифы, с русскими их сближают лишь религия и «испорченный» язык. По нравам казаки тоже противоположны русским. Русские смиренны, трудолюбивы, ведут оседлый образ жизни, занимаются ремеслами; казаки, напротив, нетерпеливы, ведут кочевой образ жизни, не занимаются ни сельским хозяйством, ни торговлей, ни ремеслами. У одних — свобода, воля, дикие нравы независимой и полукочевой жизни, у других — хитрость, покорность и уже ставшая привычной склонность к длительному рабству. Как видим, если наполеоновская пропаганда в целом отождествляла казака с русскими как таковыми, то Лезюр вносит определенное разграничение между ними.