Страшные сказки закрытого королевства

Сегодня были заняты не только все столы, к которым еще приставили дополнительные табуреты. Но и вдоль стен вытянулись принесенные откуда-то скамейки, и на них плотно, бок о бок сидели люди. У входа топтались те, кому совсем не хватило мест. А лестница, по которой я собралась спускаться, напоминала птичий насест. На каждой ступени притулилось по четыре человека, оставив лишь узкий проход по центру. Вот по нему я и пошла вниз, провожаемая нетерпеливыми взглядами.

Нет, никто ничего не говорил. Все вроде как ели и пили. Кому повезло занять место за столом — за ним. Остальные держали кружки в руках, а тарелки пристроили на коленях.

— Мне бы поужинать сначала, — зябко поежившись, тихо сказала я трактирщику за стойкой.

Сесть мне было некуда, и я не очень понимала, что сейчас делать.

— Слышали? — громко обратился к публике он. — Хватит таращиться и смущать музыканта. Сейчас поест парень и сыграет нам.

Не прошло и минуты, как мне прямо сюда притащила с кухни тарелку с жареной картошкой и куриной ногой вчерашняя служанка. А хозяин заведения выволок из-за стойки высокий стул. Пока ела, никто не беспокоил, хотя спиной я чувствовала, что все на меня смотрят. Не успела моя тарелка опустеть, как служанка тут же подсунула мне кружку с горячим молоком, от которой пахло медом. Я сначала растерянно моргнула, а потом благодарно улыбнулась, от чего она буквально просияла.

Не поняла я что-то, с чего мне вдруг такой почет? Неужели вчера играла настолько хорошо? И не опозорюсь ли сегодня?

Выпив молоко, прогревая горло, я отставила посудину, тихо поблагодарила и, не вставая со своего высокого стула, повернулась к залу. Все моментально затихли, а кто сам не замолчал, тому соседи помогли, пихнув локтем в бок.

Под нетерпеливыми взглядами я пристроила гитару на коленях и склонила голову, приветствуя своих слушателей.

Было немного страшно, что не оправдаю их надежд, а потому я решила, что сегодня буду играть так же, как и вчера. Для себя. То, что я люблю, то, что заставляет мое сердце трепетать, петь и плакать, радоваться и взлетать, а душу оживать.

Смежив веки, я тронула струны… И вновь потерялась во времени и пространстве. Существовали лишь я и музыка.

Когда последняя нота стихла, я открыла глаза, возвращаясь в душный зал трактира на окраине королевства Дага́рра, и увидела вчерашнюю картину. Все молчали, полностью погрузившись в ту красоту, что я сейчас дарила. Задумчивые лица, рассеянные взгляды…

И даже служаночка, имени которой я до сих пор не знала, выглядела невероятно умиротворенной и одухотворенной. Она взяла на себя роль добровольной помощницы и тихо обходила зал с моей шляпой в руках. Люди аккуратно опускали туда монеты и тут же снова сосредотачивали свое внимание на мне.

Так вот кто вчера собрал для меня деньги. Я встретилась с девчонкой глазами и улыбнулась, насколько позволяли разбитые губы, уже покрывшиеся коркой. А она засмущалась, порозовела и заторопилась, чтобы обойти последних посетителей.

— Спасибо, милая, — искренне поблагодарила я, когда она подошла и протянула мой головной убор с заработком за выступление. — Чем я могу тебя отблагодарить?

— А завтра еще сыграешь? — смяв передник, спросила она. — И может, если горло пройдет, споешь? Я тебе травку принесла для отвара. У меня бабка знахарка, говорит, что даже покойника на ноги поставит. И мазь… ну, чтобы губу залечить. Примешь? — вскинула девушка, лишь немногим старше меня самой, неуверенный взгляд.

— Приму. Спасибо тебе… — Я сделала паузу, предлагая назвать имя.

— Сюза́нна.

— Спасибо, Сюзанна.

Я соскользнула со стула, поклонилась так же, как вчера, людям, набившимся в трактир, и негромко произнесла:

— Буду рад сыграть для вас завтра. А если, благодаря Сюзанне и ее помощи, у меня вылечится горло, то и спою.

В тишине меня хорошо было слышно, не пришлось повышать голос.

Народ уже слегка отошел после концерта и довольно загудел, а я повернулась к трактирщику и сообщила:

— Я задержусь еще на два дня.

Мужчина кивнул, крайне довольный обстоятельствами, и громко вопросил:

— Ну? Кому еще вина? Пива?

Сюзанна зашла ко мне в комнату буквально через пять минут с подносом, на котором стояли исходящая паром глиняная кружка и маленькая коробочка из бересты.

— Вот. Ты пей, пока горячее. Бабуля говорит, что меня в детстве этим отваром и лечила. Зимы у нас холодные, я часто простужалась.

Пока я пила целебное снадобье, она воодушевленно щебетала, прислонившись к дверному косяку:

— Как же ты играешь! Никогда такого не слышала. К нам иногда заглядывают бродячие сказители и менестрели. Но, клянусь, так никто не мог. У тебя талант! Тебе бы к господам каким пойти в услужение. Ну, знаешь, придворные музыканты и всё такое. Ты уже решил, что дальше будешь делать? Куда направишься?

— Я думал перебраться в Лици́нию, ну и дальше. Мир повидать хочу. Страшновато только одному. Меня вон у вас в первый же день ограбили, поколотили и инструмент разбили. Новую гитару пришлось покупать.