Страшные твари в тёмном лесу (СИ)

О чём я говорила? Ах да, крепость. Или замок. Мне больше нравится крепость, орденцы же наверняка зовут это место замком. У них всё, обнесённое забором, замок... Крепость состояла из нескольких кирпичных зданий от одного до четырёх этажей, почти без украшений. Планировка унылая, казарменная. Не то что их старинные крепости, где в трёх комнатах можно заблудиться. Гараж, склад кристаллов для сердечников машин, клетки для серых тварей, если таковые попадутся. Судя по тому, что клетки прочно вросли в землю, не попадались уже давно, что неудивительно.

Последние сто лет Орден занимался в основном охраной железнодорожных путей. Они так ловко подсуетились, что под их "охраной" оказались все значительные маршруты между землями. Даже в Мендлейе все вокзалы - практически их собственность. Поговаривали, что, несмотря на запрет в уставе, магистры уже давно занимаются ссудами, политикой и другими неблагородными делами. Через подставных лиц, разумеется.

Я прошлась мимо клеток, поглазела, как два молодых механика пытались вставить в сердечник машины топливный кристалл. Заметив меня, они подобрались и стали тише материться. Но делу это не помогло, и вернувшаяся мастер-механик грязной тряпкой погнала их вместе с кристаллом на склад.

Двор перед воротами, который я не разглядела намедни в темноте, оказался интересней. Тут стоял орденский круг чести - круглая площадка с посаженными по периметру деревьями и воткнутыми в землю гигантскими мечами, чуть в стороне - небольшой садик и площадка для тренировки претендентов.

Когда я сюда пришла, в круге проходило занятие кандидатов.

Урок проходил под открытым небом. Мило. У нас тоже такое практиковали, правда, для занятий у нас была дюжина специальных аудиторий со скамьями и кафедрами в парке, а не берёзовые чурки.

Рыцарь говорил об истории Первого Круга. Эту байку я тоже знала. Давным-давно, когда трава была зеленее, земли красивее, а путешествия между ними опаснее. Тогда два десятка кудесников, волшебников, рыцарей, учёных и просто хороших людей собрались и решили подмять под себя все известные земли. Им это удалось. Так как до этого землями правили сотни мелких вождей и князьков, которые между собой грызлись без остановки, смена их на всего лишь два десятка хозяев население земель обрадовало. Так обрадовало, что до сих пор в каждой дыре есть либо статуя кого-нибудь из Круга в красивой позе, либо история, как этот кто-нибудь здесь проезжал, останавливался, отлёживался после драки...

Орден, по легенде, какое-то время возглавлял Первый. Он сам себя так назвал, считая, что он лучший из Круга. Тот рыцарь-волшебник не был скромным парнем, ага. Орденцы очень им гордились, и обязательно отмечали своё присутствие его суровым ликом: на бумажке, холсте или в камне.

Мы в Доме тоже изучали историю. Но у нас не было "своего" из Круга, и документы в нашем архиве хранились без правок и фальшивок. На моей памяти к нам прибыл всего один историк из Элени с целью ознакомиться с ними. В итоге уехал со страшным скандалом и в святой уверенности, что мы из своей природной злобности и зависти хотим очернить его великолепную Киму Айми, раз считаем, что она участвовала в первом разрушении Мендлея.

Ну, совету мастеров не привыкать к таким скандалам.

Наставник рассказывал претендентам как раз о Первом. Тот, по его словам, разумеется, был лучшим из людей, благородным, честным и набит достоинствами просто под завязку. Я остановилась около одного из мечей послушать. Интересно, о вырезанном до последнего человека Норнал детям расскажут?..

- Не хотите присоединиться, мисса? Вы с таким интересом слушаете, - Рыцарь прервал объяснение и посмотрел на меня.

Я вздрогнула.

- Я?

- Вы, - кивнул рыцарь. Его слушатели немедленно повернулись в мою сторону. Они были моими сверстниками, всем пятерым не больше восемнадцати. Говорили, что тех, кто старше, рыцари отправляли учиться в другие ордена или вовсе в простые академии, к обычным детям, чтобы претенденты получали новые знания. Заодно проверяли решимость кандидатов в братство.

...Однажды рыцари прислали одного своего к нам в Дом. Надо ли говорить, что он, наконец-то очутившись среди себе подобных, через два года решительно отказался куда-либо возвращаться? Я знала, что этот послушник стал одним из наших мастеров, правда, никто так точно не смог мне сказать, кто именно из них... А орденцы наверняка так и не поняли, чего это вдруг человек отказался становиться рыцарем и что ему не понравилось.

Впрочем, так всегда считали все, кто считал себя очень умным и мог заиметь себе личного мозгоправа, относясь к нему, как к грязи у себя под ногами.

- Нет, спасибо, - как можно более вежливо ответила я. Шёпот чужих мыслей врезался мне в виски. На меня смотрели с опаской, прятали мысли - пытались спрятать самое сокровенное, постылое, и от картин мелких подлостей. лжи, обнажённых тел и просто гадостей зарябило в глазах. Мне стало плохо.