Страшный дар

Ронан забегал в спальни, разыскивая то ли уголь, то ли топор, чтобы порубить мебель на дрова, Агнесс же постаралась прислушаться. Вернее, причувствоваться. Как только они вошли в усадьбу, на нее повеяло теплом, но откуда оно может исходить? Найти бы его источник поскорее, а то завтра поутру насморк выдаст ее полуночную эскападу.

– Ронан, – позвала она, и его всклокоченная голова тут же высунулась из спальни. – Если бы эта усадьба принадлежала вам, куда бы тебя поселил отец?

Скользя по паркету мокрыми ботинками, Ронан помчался к ней и приложил руку ей ко лбу, но, ничего не почувствовав через перчатку, прикоснулся к ее коже губами.

– Вроде нет горячки, – успокоился он. – А бредишь почему?

Чтобы он вот так измерил ей температуру, стоило еще раз упасть в пруд.

– Это не бред. Где бы находилась твоя спальня? Думай поскорее, а то мы и правда простудимся.

– В самом конце коридора, куда не каждый гость добредет.

– Отлично.

Потянув за собой Ронана, она зашагала к последней спальне, но неуверенно погладила медную ручку двери, оказавшуюся почему-то теплой. К тому, что поджидает ее в спальне, все равно невозможно подготовиться, подумала Агнесс и распахнула дверь настежь. В полутьме обстановка комнаты показалась ей обычной и даже не такой спартанской, какую можно ожидать, зная мистера Линдена. Лунные лучи скользили по атласной обивке мебели и поблескивали на серебряных письменных приборах, небрежно расставленных по столу, словно хозяин комнаты только что вышел. Должно быть, в молодости дядюшка был настоящим сибаритом. Какой пушистый у него ковер.

Присмотревшись, Агнесс поняла, что это не ковер.

У самого ее уха протяжно свистнул Ронан.

– Нест, куда мы попали?

– В спальню моего дядюшки, – сказала Агнесс как можно непринужденнее.

– Тогда пойдем в другую.

– Нет, нам как раз сюда.

Сняв мокрую обувь и чулки, Агнесс босиком пошла к камину. Удивительно, но она не чувствовала голых досок, так густо здесь росла наперстянка. Сухие стебельки чуть покалывали ей пятки, совсем мягкие от воды, но в основном цветы были свежими. А когда Агнесс нащупала на каминной полке огниво и зажгла свечу, их лепестки, черневшие в лунном свете, полыхнули алым.

– Проходи же, – улыбнулась она Ронану, который все еще топтался в дверях. – Чувствуешь, как здесь тепло?

– Ну и что с того? Все равно мне тут не нравится!

Подхватив кочергу, Агнесс смахнула золу с углей, разложенных в камине, и увидела под ней тлеющие головешки. Постанывая от наслаждения, протянула к ним руки.

– Видишь? Эта комната его ждет.

Ронан поплелся к ней, стараясь растоптать походя как можно больше наперстянок.

– Хочешь переодеться, пока одежда будет сохнуть?

– Нет уж, спасибо. Как-нибудь обойдусь без сутаны, – съязвил Ронан.

– Как хочешь. А я переоденусь, иначе платье до утра не просохнет.

В платяном шкафу лежали костюмы вполне светского покроя, хотя, конечно, безнадежно старомодные. Уходя, он оставил весь свой гардероб. Торопливо схватив с верхней полки домашний халат, Агнесс со стуком захлопнула шкаф, опасаясь, что на глаза ей попадется какой-нибудь нескромный предмет туалета. Пока она переодевалась, Ронан стоически таращился в камин. Мокрое платье они повесили на каминный экран и сами присели поближе к огню. Забравшись в кресло с ногами, Агнесс куталась в теплый стеганый халат, который пах не плесенью и не нафталином, а бергамотом, лавандой, лимоном и розмарином и травами, горькими травами. Это был запах Джеймса. Этот запах ее успокаивал.

Ронан долго и угрюмо отмалчивался, но в конце концов подал голос:

– Выходит, чудовища на самом деле существуют? Привидения и всякая нечисть?

– Да, Ронан, – проронила она. Незачем ему знать, что она подумала, впервые увидев Мэри.

– Вот же проклятье проклятущее! Опять он оказался прав.

– Твой отец? – устало догадалась Агнесс.

– Кто ж еще? Однажды он назвал меня дьявольским отродьем. А теперь… теперь я тоже так думаю, – ожесточенно выплюнул Ронан.

Агнесс не знала, что ей сказать на это, как переубедить его. И потому она сделала то единственное, что показалось ей правильным. Она его поцеловала. Тихонько, неловко, деликатно поцеловала в уголок губ. Ронан тут же забыл и отца, и все болезненные воспоминания детства, и принялся целовать ее с таким жаром, что уже от его поцелуев Агнесс могла бы согреться. И пожалуй, даже высушить платье.

5