Страшный дар

– В Британском музее нашлись кое-какие путевые заметки и сборник преданий Валлийской Марки. Говорят, что при жизни Ревущий Бык из Багбери был тираном, угнетавшим своих крестьян, а после смерти его дух продолжил злодейства. Известно также, что его облик вселяет трепет даже в сердца храбрецов. Подробнее о его внешнести нигде не сказано, зато указано, что он материализуется по собственной воле. Обычно же нападает невидимым. А появляется в полночь у алтаря разрушенной церкви и несется бесчинствовать по округе.

Отсюда до церкви рукой подать. Мисс Брайт успела разглядеть здание во всех подробностях, вплоть до поросших диким луком булыжников, некогда бывших его стенами. Выбеленные лунным светом, камни разбросаны по всему лугу, то тут, то там, а трава вокруг них притоптана. От самой церкви остался лишь каменный пол да восточная стена – прочная, с кладкой в три ряда. Сверху стену прорезает продолговатое окно, похожее на слепой глаз с белесым зрачком луны.

– А с церковью что случилось?

– В тысяча семьсот девяностом году здесь собрались семеро священников, чтобы провести обряд экзорцизма. В самый разгар обряда демон ворвался в церковь, и, как повествует книга, стены треснули.

– А священники?

– Успели выбежать. Некоторые. Те, что поближе к дверям стояли.

– Держу пари, что из всех припасов у них был псалтырь да свечной огарок! – вмешивается его милость. – То ли дело мы – и серебро припасли, и железо, и соль! Тэлли-хо, друзья мои! Дженкинс, Гарднер, а подите-ка сюда! Уж объясню вам, олухам, куда палить, когда сей зверь появится. А то вы, того и гляди, друг друга покалечите!

Пока старший джентльмен, яростно жестикулируя, объясняет слугам принципы загонной охоты, юноша подходит к мисс Брайт, дабы очертить вокруг нее соляной круг. Когда он преклоняет колено, барышня проводит рукой по его гладким волосам, чуть вьющимся на концах. Не поднимая головы, он оттягивает замшевую перчатку и целует барышню в запястье. Только сейчас мисс Брайт замечает, каким виноватым он выглядит. Господи, неужели?…

– Что-то стряслось? – спрашивает она, теребя вуальку на своем охотничьем цилиндре.

– Третьего дня отец опять завел речь… о той конторе. – На последнем слове юноша презрительно усмехается.

– И ты?…

– Сказал, что не стану там служить. Теперь он зовет стряпчего, чтобы изменить завещание. Я останусь без фартинга, мисс Брайт. Мне придется получать профессию.

– У тебя уже есть профессия. Ты рыцарь-эльф!

– Всего лишь глупое прозвище.

– И вовсе не глупое! Мой милый мне дороже всех властителей земных, его не променяю я ни на кого из них! [2]– произносит барышня нараспев. – Мы будем путешествовать по свету – Париж и Баден-Баден, Калькутта и Альгамбра! Мы побываем в белоснежном дворце раджи и в тереме русского царя. Но, самое главное, мы пойдем туда по Третьей дороге! Блистательная слава – вот что ждет нас в конце пути!

– Пока что нас ждет всего-навсего Зверь из Багбери.

Он рисует еще два круга для слуг, между делом повторяя правила, которые мисс Брайт слышала если не сотню раз, то уж точно дюжину. Ждать, пока он не утомит призрака и не заставит того явить свою истинную форму. Стрелять, лишь когда призрак материализуется, ни в каком случае не раньше (ну неужели кто-то настолько глуп, чтобы палить в пустоту?). И никогда, ни при каких обстоятельствах не выходить за пределы соляного круга. Даже если призрак разорвет загонщика на мелкие кусочки и, как в балладе, разложит их по скамьям в церкви (да скорее свиньи будут порхать среди сосулек замерзшего ада, чем привидение причинит вред ему!). И вообще, он сделает всю работу, им же останется только выстрелить в нужный миг (некоторым личностям с чересчур напряженной верхней губой не мешало бы расслабиться).

Когда охотники занимают свое место в кругах, расположенных в четырех ярдах друг от друга, загонщик поднимает с земли излюбленное оружие английских экзорцистов. Это длинный кнут из эластичной кожи, четырехгранный, с тяжелым серебряным шариком, вплетенным в самый кончик. Молодой человек отлично ладит со своим орудием. Он может не то что сбить вишню с чьей-нибудь головы – одним ударом косточку из вишни выбьет! Но стоит ему взяться за кнут, как темнеют прозрачно-серые глаза, словно бы с их дна поднимается потаенная жестокость. В такие минуты даже мисс Брайт его побаивается.

Вооружившись, загонщик занимает место там, где некогда находилась паперть.

Охотники прицеливаются.

Пиликанье цикад звучит громче, чем оркестр на сельском балу, но вот в наступившей тишине слышится другой звук – оглушительный топот по каменным плитам. Самого Зверя мисс Брайт, конечно же, не видит, зато примечает, как невидимые копыта высекают из камня снопы искр, которые вспыхивают все ближе и ближе, приближаясь к загонщику. Но в последний момент, когда столкновения, казалось, уже не избежать, молодой человек отклоняется в сторону. Его ноги скользят, как на паркете во время вальса, но ни на секунду он не забывает о своей цели. Небрежный взмах руки, свист кнута, и воздух содрогается от утробного звука – то ли мычания, то ли рыка.

Попал.