Страшный сон писателя Тюшина

Во время всех этих событий, нужно заметить, равномерно нарастало его раздражение от понимания того факта, что весь этот спектакль, этот театр абсурда – от бывшей сотрудницы-змеи до молодых, но опытных дознавателей – устроен с одной-единственной целью: вывести его из себя, надсмеяться над ним для начала, а затем, может быть, сотворить и кое-что похуже… А потому вместе с раздражением нарастал и ужас Тюшина.

– Рассказывай, рассказывай! Нам всё известно! – в соответствии с принятой ментовской логикой угрожающе подступали незваные гости.

– С вас пятихатка за ремонт счетчика, – встрял железнодорожник, пытаясь зайти Тюшину за спину.

– Пошли вон отсюда! Все!! – собравшись с духом и понимая, что и без того шаткое равновесие ситуации бесповоротно нарушается, закричал Тюшин, – пошли вон! Подлецы, комедианты!!!

…И, как водится, в решающий момент проснулся.

«Что же такого страшного было в том сне?» – спрашивал себя Тюшин впоследствии. Ведь не резали его, не душили, – даже до битья дело не дошло.

Он попробовал, литературно обработав, записать сон, чтобы тем самым освободиться от него, но вышло как-то бледно, анемично. «К бумаге не прилипает» – решил писатель.

И все же, что ужасного-то?..

…Да, вероятно, то, что был этот сон обнаженной моделью нашей жизни – с ее воспоминаниями о кухонном детстве, с ложной любовью, о которой и вспоминать-то стыдно, с вечной необходимостью давать отчет каким-то людям, якобы имеющим некое врожденное право его требовать, с корыстолюбивыми нимфетками, младенцами-олигофренами, розовыми лягушечками, грязными барсучками, с непреходящими страхами, страхами, и прочим, и прочим…

…Когда Тюшин проснулся, над лицом его вился истощенный комар и никак не мог приладиться толком.

Взглянув на потолок высотой два двадцать пять, нависший над головой, на уродливое грязноватое облако, ползущее за окном, писатель вдруг заплакал, хотя никакой необходимости в этом не было.