Страшный суд начался

Буйство ветров свирепствовало целых семьдесят три часа. Окончательно выбившись из сил и лишившись всякой надежды на спасение, мы, охваченные апатией, лежали, скрестив руки на груди, в нашем убежище. Мы ждали, что гора вот-вот расколется и обрушится на наши головы. Никакой мудрец не в силах измерить все те скорби, которые мы пережили.

Затем настал черед воды. Посреди рева и завывания ветра мы услышали дальний грохот и невообразимый шум. Нам показалось, что вокруг бурлил и метался клокочущий океан. Многотонные массы воды с неистовым грохотом одна за другой то и дело обрушивались на отвесные стены скал и горные склоны. Как во время грозного шторма на морском берегу, вокруг нас друг на друга громоздились все новые и новые водяные горы. Сталкиваясь и вздымаясь все выше и выше, они, словно неукротимый водоворот, хлынули в долину, смывая и погребая в своей клокочущей пучине все живое. Казалось, все воды Земли слились в единую пучину. Мы не желали более жить, и наши легкие испустили громкий вопль ужаса и отчаяния.

Спустя примерно восемь часов вода быстро пошла на спад, ветры начали заметно утихать, грохот и рев стихий умолкли, и воцарилась звенящая тишина. Измученные этой дикой пыткой, онемев от боли и ужаса, мы с трепетом заглядывали в глаза друг другу. Наконец, Иоханнес, немного придя в себя, на четвереньках вскарабкался к небольшому отверстию, случайно оставшемуся свободным в верхнем конце туннеля. Услышав его потрясенные вздохи, я поспешил подняться к нему и тоже выглянул наружу. То, что я увидел внизу, буквально лишило меня дара речи. Все мое существо было потрясено. Не в силах произнести ни слова, я горько зарыдал. Нашего мира более не существовало. Он безвозвратно погиб!

Вершины всех гор исчезли, словно срезанные каким-то колоссальным напильником. Нигде не было никаких следов льда или снега. Растительность также погибла. В неверном сумеречном свете едва угадывались очертания влажных скал, еще не просохшие после потопа. Солнца не было видно, а внизу, в долине, где еще утром находился живописный горный курорт Гриндевальд, плескалось море.

Это произошло в 2017 г. христианской эры. Мы не знаем, можно ли нас считать единственными людьми, уцелевшими после Великого Истребления. Более того, мы не знаем даже, что же, собственно, произошло. Сохрани нас, Всемилостивый Господь!»

Восемь юношей и десять девушек с почтительным вниманием слушали слова «Песни о погибели». Аббат Ульрих III, как обычно, прочитал ее текст нараспев своим густым и сильным голосом. Затем, после небольшой паузы, он обратился к принимающим посвящение:

— А теперь давайте войдем в чертог Воспоминаний. С благоговейным трепетом обратите взоры к реликвиям ваших праотцов. Вы призваны вместе с вашими братьями и сестрами почтительно хранить и почитать эти священные реликвии…

Затем принимающие посвящение, преисполненные смутных волнений и ожиданий, вошли в длинное и темное деревянное строение, которое они раньше могли видеть лишь снаружи. Монастырские сестры зажгли большие восковые свечи, и в их неверном свете тускло поблескивали священные реликвии предков. В числе реликвий были башмаки святых Эриха Скайя, Ульриха Допатки и Иоханнеса Фибага. Обуви их жен здесь почему-то не было. Башмаки святых отцов были сделаны из некоего странного материала, который по своей мягкости очень напоминал кожу, однако то была не кожа. Досточтимым членам Совета Посвященных не раз доводилось слышать вопросы о том, что же это за материал. Один из братьев монастыря всякий раз терпеливо объяснял, что в старину, по всей вероятности, водились некие загадочные животные, у которых была именно такая шкура. Но во время Великого Истребления эти животные все до единого погибли.

Один из посвящаемых, Христиан, которому исполнилось семнадцать лет и он был самым старшим из новичков, медленно поднял руку, желая задать вопрос.

— Досточтимый брат, — проговорил он, обращаясь к старшему, — а что говорит Писание об обуви святого Иоханнеса?

Ответом ему стали слова, сопровождаемые добродушной улыбкой:

— Все, что нам удалось расшифровать, — это три буквы REE в начале слова и фрагмент буквы К[1] в его конце. Однако выяснить значение самого слова мы так и не сумели…

Христиан с нетерпением опять поднял руку:

— Досточтимый брат, а разве в старину могли водиться такие звери, на шкурах которых были написаны буквы?

— Ты — очень пытливый юноша, — в некотором замешательстве не то ответил, не то возразил старший. — Для Всемогущего Господа все возможно, ибо все в Его власти.

В небольшой нише полутемного зала лежали чудом уцелевшие походные сумки праотцов. Монастырский брат с завидным терпением поведал, что в священной «Книге патриархов» эти мешки именуются «рюкзаками». Слово «зак» означает «мешок, сумка», а вот значение первой части слова, «рюк», остается неясным. Некоторые высказывали предположение, что «рюк»[2] означает быстрое, резкое движение. Однако подобное толкование первой части слова никак не согласуется со значением его корня «зак» — «мешок».